– Это для одного специального выпуска…

Идиот в кресле кашлянул.

– Этот выпуск каждый год продается с потрясающим успехом.

Ох.

Ох.

Я точно знала, о чем она говорит.

Но я держала рот на замке, не давая ей понять, что поняла, потому что разве не забавно было бы посмотреть, как она нервничает и, возможно, даже слегка смущается, пытаясь уговорить меня на то, чтобы я разделась? Она не знала, что я не стеснительная, а должна была бы знать. Я раздевалась моментально, если это было необходимо. Я переодевалась в присутствии других людей с тех пор, как девочкой начала участвовать в соревнованиях.

– Была бы замечательная реклама, если бы ты сделала это…

Я продолжала смотреть на нее. По-прежнему с непроницаемым лицом.

– Это заняло бы только одно утро или вечер.

На этот раз я кивнула, причем медленно.

– Возможно, максимум день, но не больше, – с натянутой улыбкой закончила тренер свою болтовню.

Я моргнула, стараясь казаться как можно более наивной.

– Что за выпуск? – спросила я тем же легкомысленным тоном.

Ее лицо вспыхнуло, и она быстро перевела взгляд на Ивана.

– Ты же знаешь, Фрикаделька, это для «Анатомического выпуска», прекрати быть занозой в заднице и тянуть время, – сказал Иван, тихо посмеиваясь и покачивая головой.

Опять эта чертова Фрикаделька. Сосредоточься. Будь выше этого.

Я посмотрела на него отсутствующим взглядом и пожала плечами.

– Прости, – сказала я, не придавая этому особого значения.

Ее лицо мгновенно помрачнело.

– Ты знала?

– Я поняла, когда вы слишком старательно пытались уломать меня.

Нельзя сказать, что Ли обрадовалась, но она уже не казалась такой злой, просто… удивленной.

– Ты не против?

Я дернула плечом:

– Все, что им от меня нужно, это сделать мои фотографии на коньках, верно?

Тренер моргнула:

– Да.

– Я смогу прикрыть чересчур интимные места, не так ли?

Она неторопливо кивнула, при этом ее лицо перекосилось и стало встревоженным.

– И вокруг будут находиться только сотрудники?

Она отреагировала так же, не изменив выражения лица.

– Тогда я не против, – просто сказала я. – Я понимаю, это стало бы хорошей рекламой. – Кроме того, втайне я всегда надеялась, что меня туда пригласят. Многие талантливые спортсмены почитали за честь фотографироваться для этого журнала.

Тренер Ли как-то подозрительно прищурилась и, потянув время, сказала:

– Не пойми это превратно, но мне трудно допустить, что ты относишься к этому вопросу с таким пониманием.

– В раздевалках я обнажалась в присутствии совершенно незнакомых людей, – сказала я. – Фотографы и сотрудники журнала видели тела получше и похуже, чем мое. У всех нас есть две ягодицы и гениталии. Я не понимаю, что здесь особенного. И, похоже, никто не увидит моих сосков или чего-то еще. – Потом я моргнула. – Никому из вас нет никакой необходимости присутствовать там, верно?

Иван снова кашлянул, а лицо тренера Ли приобрело ярко-красный оттенок. Ее пыхтенье, вероятно, было слышно во всем мире, когда она ответила:

– Джесмин… снимать будут не только тебя. Они хотят снять вас вместе с Иваном.

Меня вместе с Иваном.

Обнаженными.

– Было бы замечательно, если бы вы оба сделали это, – добавила тренер Ли, стараясь придать некоторую восторженность своему голосу. – Очень быстрая съемка. Зная вас обоих, я уверена, что у вас это не займет много времени.

– Мне пришлось бы раздеться перед ним? – Я показала большим пальцем на ухмыляющегося в своем кресле идиота. Не было нужды смотреть на него, чтобы понять, что он ухмыляется. Я просто знала это.

Она кивнула.

Об этом я даже не подумала.

– Нет.

Иван засмеялся, комната наполнилась тем ленивым, радостным смехом, который действовал мне на нервы всякий раз, когда я слышала его.

– Секунду назад ты сказала, что обнажалась в присутствии посторонних людей.

Я бросила сердитый взгляд на идиота, одетого во флисовый пуловер и темно-синие спортивные брюки.

– Да, посторонних. А не в присутствии тех, кого я вижу каждый день, – усмехнулась я. – И не перед тобой.

Он наморщил нос, явно офигенно наслаждаясь тем, что происходит.

– Да, ты знаешь меня. Ты знаешь, что можешь доверять мне…

Я засмеялась:

– Нет.

– Что я такого сделаю? Возьму твою фотографию и запощу ее в интернете? – Он скорчил гримасу.

Он был прав, но…

– Нет.

– Я верю, что ты не станешь постить мою фотографию в обнаженном виде, – предположил он, словно это могло помочь.

Я снова бросила на него взгляд:

– Зачем мне это делать? В любом случае никто не захочет на это смотреть.

Он закатил глаза, и из его горла вырвался раздраженный возглас, который за все эти годы я слышала по меньшей мере раз пять, когда ему нечего было ответить, иными словами, я победила.

– Я не понимаю, в чем проблема. – Иван сменил тему. – Наш тренер беспокоилась по поводу того, что ты откажешь, но я был уверен, что ты согласишься. Это самый продаваемый выпуск.

Черт бы меня побрал.

Иван склонил голову набок, снова глядя на меня с просветленным, самодовольным лицом.

– Мы заключили сделку.

Проклятье.

– Я знаю, что мы заключили сделку, – зашипела я, внезапно выходя из себя.

– Ты обязана это сделать.

Мне захотелось поднять руки и прикрыть глаза, но я не сделала этого. Я не сделала бы этого. Но черт. Черт. Я подняла глаза к потолку и выдохнула.

– Ты понимаешь, что я и прежде видел обнаженных женщин, ведь так? – спросил он со специфическим оттенком в голосе, который можно было бы принять за юмор или развязность.

Я покачала головой, продолжая смотреть наверх. Какого черта я вляпалась в эту историю? И как мне отсюда выбраться?

Одно дело, когда меня с голой задницей видела куча других девушек.

И совсем другое, когда кто-то посторонний видит меня в чем мать родила.

Но совсем невыносимо, когда меня увидит раздетой этот мужчина, привыкший годами подначивать меня.

Я должна была смотреть ему в глаза весь следующий год. Все это время слушать его.