пароходные гуляния. Подруги решили встретиться в кафе. Кристина попросила Наташу захватить с собой сочинские фотографии. Та принесла целый альбом.

– А зачем альбом? Мне бы только с этой поездки посмотреть.

– А это только они и есть, – засмеялась Наташа.

– Ого! Тогда я их с собой возьму, – заявила Кристина, – сама посмотрю, родителям покажу, а потом на работу послезавтра принесу – пусть девчата посмотрят. Ладно?

Показывать родителям фотки она, конечно, не собиралась, а прямиком поехала к Павлу:

– Вот тебе отчёт о новогодней поездке, братец.

Павел сердито взглянул на сестру, но альбом взял. Он медленно рассматривал девушку, как говорится, со всех сторон. Обида прошла. На всех фотографиях никаких подозрительных субъектов мужского пола он не заметил. Павел вытащил одну фотографию и поставил перед собой на журнальный столик.

А Наташа о его чувствах даже не догадывалась. Он взрослый, самостоятельный, старше неё на целых тринадцать лет. Это был прикольный старший брат её подруги и всё. Его рядом с собой она даже не представляла, но поболтать с ним ей нравилось.

Павел открыл счёт в их банке и теперь частенько заходил, чтобы внести или снять деньги. Девушки уже привыкли к нему, считая его почти членом своего коллектива. Он поразительно похоже изображал многих актёров, особенно юмористов. Свободно, без тени смеха повторял их выступления. Это было очень смешно. Павел уже отмечал с подругами сестры Рождество, старый Новый год, некоторые дни рождения. Вместе в свободные вечера ходили в кафе. Молодой человек, как галантный кавалер, ухаживал за всеми, не выделяя никого, но потихоньку присматривался к Наташе. Она не курила, не использовала вульгарных словечек, не обсуждала за спиной своих подруг, не жадничала, не капризничала и довольно строго вела себя с мужчинами. Она почти всегда приветливо улыбалась, но, если ей что-то в высказываниях молодых людей не нравилось, могла посмотреть на них так, что никаких слов уже не нужно было. Язык сам прилипал к нёбу. Не приходило им в голову хватать её за руки или приобнять.

Павел сам побаивался её. Рассказывая анекдоты, он старался подбирать приличные слова, чтобы в её глазах не казаться неотёсанным нахалом. Всех девчат он дружески обнимал за плечи. Они не противились. А с Наташей он просто разговаривал. На вид милая, нежная, хрупкая красавица могла внезапно стать неприступной скалой. И как сблизиться с ней, молодой человек не мог никак придумать. А как ему хотелось вдохнуть запах её волос, прикоснуться ладонью к её щеке, заглянуть в её бездонные глаза! Они необыкновенные. Порой кажутся голубыми, как небосвод. Но чаще в них просматривается зелень, морская пучина с золотистыми звёздочками в глубине.

У Павла с детства был закадычный друг Мишка. Сколько вместе было пережито! И дрались, и вместе сбегали с занятий, и доверяли друг другу все свои тайны. Теперь он стал довольно неплохим художником. Сейчас зарабатывал тем, что рисовал портреты на улице, маслом писал пейзажи, которые его сестра с племянницей продавали в парке Горького. И у Павла было много его картин. Сейчас Михаил по просьбе друга писал по сочинской фотографии Наташин портрет в полный рост. Он уже несколько раз видел девушку, заходя с Павлом в банк. Ему самому понравилась эта блондинка. «Каждого художника должно привлекать то, что он изображает, – объяснял себе свои ощущения молодой человек, – иначе картина не получится». И портрет оказался великолепным. Хоть на выставку выставляй.

Теперь Павел повесил его в спальне и смело смотрел девушке в глаза, трогал её плечи, волосы, разговаривал, как с настоящим собеседником. Он высказывал этому портрету всё, что накопилось на душе, и сам смеялся над собой.

Приближалось двадцать третье февраля. Все ребята хотели отпраздновать это событие. Им понравился новогодний корпоратив.

– Надо бы повторить, – намекали морячки своему старпому, – ведь это наш день! Моряки мы или где?

Павел рассказал об этом в банке. Пятеро девчонок, в том числе Наташа и Кристина, решили пойти. Они собрали деньги на подарки для Павла и других морячков, приобрели сувениры. Но Кристина решила сделать брату дополнительный домашний сюрприз. Пока его не было дома, она решила зайти к нему на квартиру и развесить там двадцать три гелиевых шара. Прихватила ещё и шампанское с конфетами. Пусть, когда вернётся домой, посмотрит на всё это, и праздник у него продолжится.

Шары надували в ларьке у его дома. Одной подниматься на третий этаж, а тем более заносить в квартиру всё это было, мягко говоря, сложновато. Наташа и Ирина вызвались помочь. Со смехом девчонки впихивали шары в широко распахнутые двери. Оставив подруг в гостиной, Кристина понесла на кухню шампанское с конфетами. В это время девушки рассматривали картины на стенах. Они все были в одинаковых красивых рамках. Над каждой картиной висели оригинальные подсветки. От этого изображения были чёткими и краски играли ярче.

– Вау! Как картинная галерея! – восхищалась Наташа.

– Это всё Мишкины произведения, – сказала Кристина, выходя из кухни, – вы, наверное, его помните. Он с Пашкой в банк к нам приходил несколько раз.

– Да, красота… – зачарованно вымолвила Ирина.

Держа около десятка шариков за ниточки, она приоткрыла дверь в спальню, чтобы и там привязать их к чему-то, и вдруг вскрикнула:

– Наташа! Девушка услышала в голосе Ирины испуг и подумала, что её просят о помощи. Она поспешила вслед за подругой, за ней пошла и Кристина. Войдя в комнату, Наташа потеряла дар речи, застыла на месте. Со стены напротив на неё смотрел её же портрет в полный рост и в натуральную величину…

– Ой! Неделю назад его здесь не было! Опять я всё испортила, – прошептала Кристина и медленно села на кровать. – Если бы я знала, то ни за что бы вас сюда не привела.

– А мы ничего и не видели, – вытаращив глаза и мотая головой из стороны в сторону, затараторила Ирка. – Наташ, а ты ему, оказывается, нравишься!

– Да, Пашка к тебе неровно дышит, – призналась Кристина. – Но давайте сделаем вид, что вас здесь не было . Иначе не знаю, что он со мной сделает.

– Я – могила, – заверила Ирка. – Я пошла.

Она выскочила за дверь, как нашкодивший котёнок, ругая себя за то, что попёрлась в эту дверь и жутко завидовала Наташке. Как бы она хотела оказаться на её месте! Это её портрет должен был висеть там. Ведь ей так нравился этот Паша. И он всегда хорошо с ней говорил, улыбался. А она надеялась, потому что видела, что глаза её выразительнее Наташиных, и реснички чернее. Почему же он выбрал ту, которая не подходит