Первые годы в театре она смотрела и запоминала, знала наизусть весь репертуар. От природы ей была дана удивительная фотографическая память (спустя годы это очень поможет ей в преподавании). Однажды заболела балерина, которая танцевала па-де-труа в балете «Лебединое озеро». Всех спрашивали:

– Кто знает вариацию?

– Я знаю, – откликнулась Суламифь.

– Какую ты вариацию знаешь?

– А какую надо?

– Ты что, знаешь обе? – удивились в театре.

Она знала обе вариации и знала, кажется, вообще все вариации. Он вышла и прекрасно станцевала! А в театре была традиция: если артист один раз станцевал, ему потом должны дать возможность повторить. Так, очень быстро, она поднималась по карьерной лестнице: один раз по замене, второй раз по замене, а потом как-то всего за девять дней вышла и станцевала главную партию в балете «Дон Кихот», заменив при этом саму Екатерину Васильевну Гельцер.

Очень рано в ее жизнь вошел большой спорт. В 1925 году Хоста – любимое место отдыха артистов – был маленьким захолустным поселком, куда ехать надо было два дня на поезде, а потом добираться на подводах до самого поселка. Но собиралось там интереснейшее общество. В Хосте Суламифь однажды увидела пловца, который плыл невиданным способом. Это так поразило ее, что она не удержалась и расспросила его – что это и где такому можно научиться. Он ответил, что обучает этому стилю плавания (а это был кроль) знаменитый тренер Григоренко и заниматься надо в Москве на Стрелке, где находилась кондитерская фабрика «Красный Октябрь». Суламифь запомнила. Она вернулась в Москву и пришла на Стрелку и нашла знаменитого Григоренко. Он с недоверием посмотрел на хрупкую девушку и объяснил, как нужно плавать. Каково же было его удивление, когда эта хрупкая девушка прыгнула в воду и прекрасно проплыла новым стилем. Он спросил, училась ли она когда-нибудь этому. Она ответила: «Нет, но вы же все объяснили». Вот здесь и был характер и удивительное балетное качество координации тела. Через три недели Суламифь победила первых пловчих Москвы, а к концу сезона стала чемпионкой СССР по плаванию вольным стилем на стометровке. И удерживала она этот титул четыре года.

Мой отец, Марис Лиепа, тоже в юности стоял перед выбором – балет или спорт. Он так же был чемпионом Латвии по плаванию. Видимо, плавание действительно помогает в балетной профессии. И Суламифь была уверена, что спорт дал ей выносливость на сцене, да и не расставалась она с водой никогда. Даже в пожилом возрасте, где бы она ни была – в Америке, в Японии, в Лондоне – всегда она искала воду, бассейн и плавала, плавала и плавала.

Через несколько лет после начала балетной карьеры пришлось все-таки делать выбор, потому что ей дали главную партию в балете «Тщетная предосторожность». Сама она вспоминала: «Проплакала всю ночь, так жалко было расставаться с большим спортом». Но делать было нечего, поменяла она воду на балетные подмостки. Удивительно складывался ее дуэт с братом. Были они партнерами и много танцевали. Асаф был невысокого роста – всего метр шестьдесят восемь, Суламифь подходила ему идеально – она была маленькая, складная, ловкая, танцевать им было удобно. Хотя Асаф считал, что балетные дуэты чаще всего – любовные дуэты и танцевать с сестрой, наверное, не очень правильно. Но танцевали они все равно много и очень успешно.

В 1936 году начались репетиции балета «Пламя Парижа», который переносил из Ленинграда Василий Вайнонен. В те годы премьерами Большого театра почти всегда были спектакли, которые сначала ставились в Ленинграде. Так переехали в Большой театр «Бахчисарайский фонтан» Захарова, балет «Пламя Парижа», а потом – «Ромео и Джульетта» Лавровского. И вот брат и сестра приступили к репетициям спектакля «Пламя Парижа»: Асаф в роли Филиппа, а Суламифь – в роли Жанны. Когда балет уже был в репертуаре, Суламифь неоднократно попадалась на глаза Иосифу Виссарионовичу Сталину. Был он любитель посещать Большой театр, делал это инкогнито, но артисты все-таки догадывались, когда он сидел в ложе над оркестром. У него было специальное место – прятался за занавеской, но было понятно – Сталин в ложе. Он видел Суламифь в «Пламени Парижа» один раз, другой, третий, и она получила Сталинскую премию в составе труппы, стала орденоносцем. Потом это очень поможет ей в жизни.

Имела она в театре обширный репертуар: танцевала в балетах «Коппелия», «Щелкунчик», Зарему в «Бахчисарайском фонтане»… Ко всему относилась очень творчески. Например, ей казалось, что у нее недоставало роста для Заремы, и она придумала сделать первый выход Заремы (а был он характерный, театральный, актерский) в специальных сандалиях на каблуках. Выходила высокая, в длинном халате и чувствовала, что эта находка дает рост и объем всему образу.

Дождалась она и балета, который был поставлен специально на нее. Ведь это так важно, когда ты – первооткрыватель, сотворец, соучастник вместе с хореографом. Для нее поставил спектакль «Три толстяка» коллега, друг – Игорь Моисеев и предложил Суламифи танцевать роль Суок. Сама она рассказывала, что работать было очень интересно и радостно. Она искала специальные краски для этого образа и обратилась к брату, драматическому актеру Азарику Азарину. Именно он подсказал ей особую кукольность. Он предложил ей поэкспериментировать: поставил ее на прямых ногах, согнул корпус пополам и попросил сделать пружинистые движения руками. Как ни странно, именно этот прием, который Азарик подсказал Суламифи и который она принесла на сцену Большого театра, перешел потом в балет «Коппелия». Теперь этот прием разошелся по всему миру.

А ее Суок очень забавным образом получила пять лишних минут сценической жизни. Они отдыхали в Поленове, где было много молодежи, Игорь Моисеев и композитор, автор балета «Три Толстяка» – Виктор Оранский. Игорь Моисеев как-то сказал: «Мита, попросила бы ты композитора написать тебе еще вариацию, не хватает у твоей героини сценической жизни». Суламифь нашла Оранского и обратилась с просьбой, а он сказал:

– Послушай, тут есть одна артистка балета, мне так она нравится! Не могла бы ты устроить мне свидание с ней?

Пошла Суламифь к этой артистке балета, рассказала, что происходит, и попросила:

– Ну, тебе что, трудно, чайку с ним попить? Подумаешь! А у меня будет целая вариация.

Так ценой свидания получила ее Суок еще одну прекрасную вариацию.

Танцевала Мита и в новом спектакле «Светлый ручей» на музыку Дмитрия Шостаковича. Балет о колхозной жизни поставил Федор Лопухов. Суламифь танцевала вместе с братом Асафом.

«Всего два месяца просуществовал «Светлый ручей» на сцене Большого. 6 февраля 1936 года газета «Правда» обрушилась на «Ручей» зубодробительной статьей, которая называлась «Балетная фальшь». После нее спектакль сняли. Всю работу раскритиковали грубо, несправедливо. А незадолго до этого Шостаковича выстегали в печати за формализм его оперы «Леди Макбет Мценского уезда». Газетные вырезки обеих статей, «Сумбур вместо музыки» и «Балетная фальшь», летали за кулисами Большого словно потревоженные осы. Не забуду день, когда Шостакович впервые появился в театре после этой газетной инквизиции. Он судорожно тискал какой-то сверток, то и дело нервно почесывал затылок. Никто из нас не знал, чем это все может кончиться: в те годы после такой статьи человека могли назавтра расстрелять. Ведущая балерина в проклятом властями балете, я неуклюже попыталась подбодрить автора: