Звание народной артистки СССР Марина Тимофеевна Семенова получила в 67 лет. Она не была обласкана государством, ее не воспевали и не поднимали на флаг, но ее грандиозный талант балерины и педагога был и остается несомненным.

Очень жаль, что сегодня в Большом театре не сохранились уникальные репетиционные залы, которые были, пожалуй, самыми лучшими залами. Более удобных, логичных балетных залов я нигде не встречала – и по мягкости пола, и по уровню наклона (сцена имеет наклон, и балетный зал должен иметь наклон), и по форме (балетный зал обязательно должен быть квадратной формы, как сцена), и по уникальному освещению. К сожалению, уже не существует этих двух уникальных залов, которые можно было назвать «класс Мессерера», где он вел свои звездные уроки, и «класс Семеновой», где она на протяжении многих лет проводила свои классы. А сколько людей одухотворили своим творчеством эти залы! Хочется пожелать, чтобы новое пространство Большого театра молодежь одухотворяла своим творчеством и привносила такое же самозабвенное служение своей профессии, как это делали предшественники.

Марина Семенова унаследовала от Вагановой удивительное чувство юмора, ее шутки и остроты передаются из уст в уста. Пожалуй, их можно сравнить с остротами Фаины Георгиевны Раневской. Когда-нибудь ученицы Марины Тимофеевны соберутся и выпустят такую книгу. Мне на память приходят некоторые удивительные моменты ее жизни, которые ученицы рассказывают, когда бывают вместе. Одна из учениц, придя на репетицию, призналась, что находится не в лучшей форме и ей хотелось бы слегка пройти партию, не напрягаясь. Она попросила Семенову: «Марина Тимофеевна, я слегка пройду, а если будет что-то ужасное, тогда вы меня остановите». Концертмейстер заиграл вступление, балерина стала выходить на вариацию, и Марина Тимофеевна закричала: «Ужасно!» И дальше – «Ужасно!», «Ужасно!», «Ужасно!». И балерина всю репетицию повторяла выход, выходила и выходила на вариацию!

Она могла с большим юмором и деликатностью не отвечать на поставленный вопрос. Как-то ее спросили: «Марина Тимофеевна, вы смотрели молодую балерину в спектакле, что можете сказать?» Она ответила: «Ой, я очки забыла. Ничего не видела».

Николай Цискаридзе рассказал совершенно изумительную историю. Марине Тимофеевне было 95 лет, и каждый день ее ученики, среди которых был и Николай, ждали ее прихода в класс. Иногда, если она задерживалась, они звонили в канцелярию узнать, приехала ли Марина Тимофеевна, или можно начинать урок без нее. И вот – они ждут, Марина Тимофеевна не появляется, Николай звонит в канцелярию, и ему говорят, что Семенова приехала, она в театре. А балетный зал находился на четвертом ярусе Большого театра, это несколько этажей по лестнице вверх. Ждут десять минут, пятнадцать и вдруг слышат шаги. Появилась Семенова, она запыхалась. Ученики спросили:

– Вы что же, пешком шли?

– Ой, пешком, лифт сломался. Уставать стала.

Марина Семенова всегда была женщиной в полном смысле этого слова. Изумительно одета, аккуратно причесана, она была такой барыней. Однажды мне посчастливилось наблюдать удивительную сценку. Я пришла к классу пораньше, коридор с артистической уборной Марины Тимофеевны был пуст, а дверь была открыта. И вижу такую картину: на диванчике, болтая ножками, сидит наша дежурная по этажу тетя Зина – очень маленького роста седая старушка, а рядом около зеркала поправляет прическу Марина Тимофеевна Семенова. Тетя Зина что-то упоенно рассказывает, а Семенова восклицает: «Ой, что ты, Зина! Что ты!» Это был незабываемый момент. Они были почти одного возраста.

Большой театр с блеском отметил 95-летний юбилей Марины Тимофеевны Семеновой. А потом она исчезла, перестала появляться в стенах театра и практически никого не принимала, только очень узкий круг самых близких людей. Но до 95 лет, начиная с 1953 года, когда она только стала педагогом Большого театра и взяла балеринский класс, она была невероятно активной. Ездила на все гастроли Большого театра – Япония, Америка – ей не было преград. Она выпустила на сцену много прекрасных балерин, с которыми до совершенства отрабатывала партии. Среди ее учениц – Римма Карельская, Марина Кондратьева, Наталья Касаткина, Наталья Бессмертнова, Нина Сорокина, Надежда Павлова, Галина Степаненко. Репетировала она и с Майей Плисецкой, и с Ниной Тимофеевой, и с Николаем Цискаридзе. Каждой из балерин она привносила изыск классической балерины. Моя подруга Нина Ананиашвили, будучи ученицей другой замечательной балерины – Раисы Степановны Стручковой, классический репертуар готовила именно с Мариной Тимофеевной.

Место, которое в истории балета занимает балерина и педагог Марина Тимофеевна Семенова, настолько значимо, что мне хочется, чтобы все, кому встретится фотография или портрет Марины Семеновой, воспоминания о ней, знали, что она – величайшая балерина русского балетного театра и мировой истории балета. И всегда с придыханием говорили об этой удивительной женщине. А в моем сердце навсегда сохранится теплота и преклонение, которое передал мне по наследству отец, и, конечно, та «Полечка» Рахманинова, которую поставила мне Марина Тимофеевна Семенова. Может быть, как эстафету я буду передавать ее и дальше – своей дочери, своим ученикам.

Представители династии Мессерер оставили огромный след в истории русского балета. В переводе с древнееврейского «мессерер» означает поэт, певец. Многие из детей этой знаменитой семьи были связаны с искусством: кто-то играл, кто-то танцевал, кто-то снимался в кино.

Родоначальником этой династии был Михаил Борисович Мессерер – отец знаменитой балерины Суламифи Мессерер и танцовщика и хореографа Асафа Мессерера, деда Майи Плисецкой. Сам он – выходец из Вильно. Тогда это была черта оседлости. Человеком он был очень образованным, знал восемь языков (английский язык выучил в возрасте 70 лет) и хотел, чтобы дети тоже получили хорошее образование. Удивительно: в зрелом возрасте он экстерном окончил университет и получил профессию зубного техника. Это было необходимо для того, чтобы перевезти семью в столицу.

С большой семьей он приехал в Москву и открыл зубоврачебный кабинет. У входа повесил табличку: «Зубной врач Мессерер. Солдатам и студентам бесплатно». Майя Плисецкая трогательно вспоминала в своей книге о звуке бормашины, постоянно срывающемся ремне, вспоминала бессребреника-деда, который должен был кормить огромную семью, а детей в семье было десять человек (правда, двое умерли в младенчестве). Часто, расставаясь с клиентом, он выходил со смущенным выражением лица к жене и говорил: «Ну, ему нечем было платить, бесплатно его обслужил. Жалко было его, он обещал потом заплатить».

Хотя жили они очень бедно, атмосфера в семье была невероятно артистичная. Прежде всего сам отец обладал незаурядными способностями. В доме постоянно звучала музыка. Глава семьи, Михаил Борисович, давал своим детям библейские имена, не опасаясь, что с такими именами жить им будет непросто. Имена дети носили удивительные: Азарий, Маттаний, Рахиль, Асаф, Элишева, Суламифь, Эммануил, Аминадав.

Старший ребенок в семье – Азарий – родился в 1897 году и стал первым, кто пошел в артисты. Он взял сценический псевдоним Азарин, был невероятно одаренным человеком. Он никогда не учился драматическому искусству, а пошел по этой стезе вместе со своей сестрой и обладал каким-то очень радостным талантом. Именно у него Асаф, в будущем – выдающийся танцовщик, хореограф и деятель балетного театра – учился такому радостному отношению к искусству. Он говорил, что за новый спектакль, новую роль нужно браться радостно, иначе – зачем тогда это делать. Азарий дружил с Михаилом Чеховым, считавшим его очень талантливым артистом. После дебюта Азарина в роли Левши Чехов написал ему: «Я плакал от присутствия на сцене таланта». В 1937 году, пережив закрытие второго МХАТа, Азарий-Азарин умер от сердечного приступа. Жизнь его была недолгой.