Виктория засмеялась и начала заикаться.

– Простите, это я от волнения, – призналась она тихо.

Рядом с ними возник лорд Конингем. Глава правительства Великобритании 1838 года:

– Прошу вас. Принцесса, вас ждет королева. Преподобная…

– Не приму вашу канонизацию! – Отмахнулась Литиция.

У нее намечался кубок Чемпионов между Орденами, был на носу новый выпуск боевых монашек и тренировки с футбольной командой Святого Павла.

Да и демоны лезли из бездны как сволочи. Никто не видел Темзу в её истинном облике, кроме Литиции.

Некогда.

Нет. Она никогда бы не зашла в этот дом по своей воле. Хватит и того, что она в монастыре появляется по воскресеньям. Раз в месяц, правда. Но появляется же.

На сестре Литиции были черные походные штаны, рубашка и теплая накидка с прорезями по бокам. Она не выглядела благопристойной монашкой. А уже тем более канонизированной святой. Но, несмотря на это, стала ей пару дней назад, дифирамбы непокорной послушнице вылились в причисление к лику святых, упоминание в летописи королевской семьи и личной благодарности архиепископа Кентерберийского.

Но женщина тридцати пяти лет до сих пор больше походила на разбойницу или охотницу. Она и была охотницей. Охотницей на нежить.

– И вам не скучать, несчастные мои. Что притихли? Губёшки смяли? – приветствовала она женщин, вышедших ей навстречу.

Их было шестеро. Высокие стройные, миловидные, но слишком настороженные и запуганные. И Литиция смекнула, что явилась по адресу.

– Что привело вас к нам? – уточнила старшая из дам. В ее повадках сквозила королевское занудство и принципиальное мозгоёбство.

Литиция вздохнула, бросила еще раз взгляд на дом, в который не хотелось заходить. И пошла обнимать всех и каждого.

Дом был не просто большой. Он был огромен и состоял из двух десятков пристроек. Литиция насчитала 21, прежде чем сбилась. Каждая новая стена, окно, этаж выглядели по–новому. Будто человек, строящий его, пытался выделиться или самоутвердиться.

Из–за этого весь дом виконта Свароски смотрелся диким табором, готовым вот–вот разогнуть куриные ноги и утопать в манящую даль.

Литиция на месте дома так бы и поступила, скинув с себя две трети ненужного обременения.

Со всех сторон к дому полз вездесущий Лондонский смог. Он ластился к стенам, подтягивался на крыши и, будто облако, закрывал флюгер.

Преподобная чувствовала, что туман в этом месте неспроста настолько густой. Он тянется к грехам.

Пока же во дворе данного чудовища создавалась видимость радостной встречи.

Литиция была рада. Почти счастлива.

Женщины – тоже. Немного опешили, но, безусловно, воодушевились.

Две из них шепнули монашке «Беги», одна – «Помогите» и еще три попытались прошуршать по карманам.

Виконт был Богат, и последнее действие настораживало.

– Мне бы поговорить с господином Свароски, – проигнорировала все предупреждения сестра Литиция. В том числе и предупреждение интуиции и благословленного седалища, которое разве что не кричало о неприятностях.

Это её работа, в конце концов.

– Боюсь, виконт занят, вы не могли бы предупредить о визите в пис…

Литиция демонстративно распаковала свое ружьё. Длиной 1,69 метра и весом 8,6 кг. Она называла его «Эпик», потому что от его выстрелов тела раскидывало на эпические дали.

– Вы не можете войти с оружием! – через чур громко высказалась главная.

– У меня разрешение самого Господа нашего Бога. Или он для вас не авторитет? – мрачно сообщила сестра.

Дуло вежливо подвинула несговорчивую даму. Остальные отошли сами. Патрон в ружье был один. И никому не хотелось стать его счастливым обладателем.

Скрипнули ступени, приветствуя Преподобную.

Запели ржавые петли. В доме было темно и холодно. Камин не горел.

Литиция замерла на пороге, не зная куда идти.

– Я предупрежу, – мимо нее пронеслась девушка, заскочила в третью слева дверь, даже не затворив её.

Монашка крепче сжала ружье. Ее не звали в этот дом. И в комнату не позовут.

Вошла в грязный и убогий кабинет, с пошарпанной мебелью и детскими рисунками на стенах.

Мужчина сидел в кресле и вставать не собирался. Девушка шептала ему на ухо плохие новости, а он и не думал убегать.

Чувствовал за собой силу?

– Предложи гостье чаю, – распорядился хозяин дома.

Китнис Свароски был мужчиной красивым, моложавым. В свои 54 он выглядел лет на 30. Создавал впечатление утонченного и галантного человека. Его костюм сшили лучшие портные Лондона, но дорогая ткань светилась заплатками в нескольких местах.

– И позови констебля, дорогая.

Насчет галантен – забыли.

Литиция прикинула, что действовать придется быстро. Ее давно не разыскивают. Но проникновение в чужой дом – преступление.

А она не может уйти ни с чем.

– С удовольствием выпью чая и перекушу, – заявила монашка, усаживаюсь в кресло. – И переночую. У вас.

Свароски закашлялся.

– У нас нет места, – выдавил, переведя дух.

– Поищите. Могу с вами поспать, – предложила монашка. –Помолимся. Всю ночь.

– Как вас зовут?

– Сестра Литиция, приятно познакомится.

– Польщен.

– Мне некуда идти. А любой благочестивый гражданин Великобритании приютить монахиню обязан…

– Достаточно, – Свароски поднялся, прошелся по кабинету и заломил тонкие пальцы. Со следами колец. За его спиной вся стена была увешена рисунками. Детскими, если судить по корявости и уродливости. Он настолько хороший отец? Тогда, где крики детей?

– Что вам нужно?

– Крыша над головой.

Она была не сильна в соблазнении обнищавших мужчин. Но у этого было пять жён, он должен легко вестись на свободную плоть. Стоит хотя бы попробовать пролезть внутрь. Её еще никогда не подводило предчувствие.

– Сколько вы хотите?

– Только покой земной.

– Вас заберет полицмейстер!

– И вас. Вы же выгоняете меня.

– Идите в Ж…

– И оскорбляете.

Ай, как нехорошо. Сестра Литиция любила выводить предполагаемых пациентов из себя. Это обнажало их суть. Ей, к сожалению, не высылали запросы, как ее бывшему напарнику. Так уж повелось. Она находила своих жертв сама.

Вернулась дама с подносом.

– Есть не буду. Отсюда чую – мышьяк там разбавленный. А я только чистый потребляю.