К четвергу я захотел провести с ней время один на один и решил удивить ее особенным вечером в городе. Пока она была на занятиях, изучая пациентов, я пошел в магазин и потратил небольшое состояние на новый костюм с галстуком и еще одно — на туфли. Я хотел увидеть Саванну в красивом платье и заказал столик в ресторане, который продавец в обувном отделе назвал лучшим в городе. Пять звезд, экзотическое меню, нарядные официанты, все чики-пики. Я не предупредил Саванну — хотел сделать сюрприз, как я уже сказал, — но, вернувшись, она с порога защебетала о том, что договорилась провести вечер с друзьями, которых я успел навидаться за последние пару дней. Она так радовалась предстоящему развлечению, что я даже не стал говорить о ресторане.

Однако на этот раз я был не просто огорчен, а рассердился. Я не возражал против вечера в компании ее приятелей и приятельниц, даже двух вечеров, но чтобы почти каждый день?! После многомесячной разлуки, когда у нас так мало времени друг для друга? Мне не давала покоя мысль, что Саванна не разделяет моего желания общаться тет-а-тет. В последние месяцы я часто представлял, как мы будем неразлучны и вознаградим себя за целый пропущенный год, но теперь пришел к выводу, что ошибался. А это означало… что? Что я не был ей так же дорог, как она мне? В таком настроении мне нужно было остаться дома, отпустив ее одну, но я пришел в кафе и сел отдельно, отказавшись принимать участие в разговоре, и пристальным взглядом вдавливал в пол каждого, кто недоуменно смотрел в мою сторону. За годы службы я отлично овладел наукой устрашения и в тот вечер был в на редкость отличной форме. Саванна видела, что я взбешен, но всякий раз, когда она спрашивала, в чем причина, я пускался в очень убедительное пассивно-агрессивное отрицание малейших проблем.

— Просто устал, — отговаривался я.

Надо отдать ей должное, Саванна пыталась меня урезонить. Она часто брала меня за руку, улыбалась, когда думала, что я увижу, и усиленно потчевала меня содовой и чипсами. Впрочем, вскоре она устала от моей несгибаемой позиции и оставила меня в покое. Я ее не виню — сам нарочно этого добивался, и сознание того, что испортил ей настроение, согревало меня приятным мстительным чувством «зуб за зуб». По дороге домой мы почти не разговаривали и спать легли, отодвинувшись друг от друга как можно дальше. К утру я остыл и готов был все забыть, но Саванна, к сожалению, нет. Пока я ходил за газетой, она ушла, не притронувшись к завтраку, и кофе я пил один.

Я понимал, что зашел слишком далеко, и собирался загладить свою вину, как только она придет домой. Я хотел объясниться, рассказать о своем беспокойстве и запланированном ресторане и извиниться за вчерашнее. Я надеялся, что она поймет и после романтического ужина все забудется. Это то, что нам нужно, думал я, потому что завтра предстоит на два дня ехать в Уилмингтон.

Верите или нет, я соскучился по отцу и знал, что он тоже ждет моего приезда — на свой собственный манер. Папины ожидания я никогда не ставил во главу угла и даже сейчас оправдывал на слабую троечку. Наверное, это было несправедливо, но Саванна значила для меня гораздо больше.

Я покачал головой. Саванна. Всегда Саванна. Все крутилось вокруг нее в этой поездке и моей жизни.

К часу дня я закончил тренировку, прибрал в квартире, упаковал почти все вещи и позвонил в ресторан возобновить заказ столика. Я уже выучил рабочий график Саванны и знал, что она вот-вот подъедет. От нечего делать я сел на диван и включил телевизор. Игровые шоу, мыльные оперы, рекламно-информационные ролики и ток-шоу, прерываемые коммерческими объявлениями адвокатов, навязывавших свои услуги пострадавшим от несчастных случаев. Время шло. Я ждал, каждые пять минут бегая к черному ходу глянуть на стоянку, и от скуки три или четыре раза перебрал свой багаж. Саванна, думал я, уже точно едет домой. Я вынул посуду из посудомоечной машины, второй раз почистил зубы и снова выглянул в окно; включил радио, прослушал несколько песен, переключил шесть или семь радиостанций и выключил приемник. На часах было уже два. Я гадал, где она может быть, чувствуя, как разгорается остывший гнев, и уговаривал себя, что этому есть разумное объяснение. Открыв сумку, я вытащил последний роман Стивена Кинга, налил стакан воды со льдом и удобно устроился на диване, но вскоре понял, что перечитываю одно и то же предложение, и отложил роман. Прошло еще пятнадцать минут, полчаса, и наконец я услышал, как машина Саванны въезжает на стоянку. В четверть четвертого она как ни в чем не бывало появилась на пороге, сияющая, как весенний день.

— Привет, Джон, — бросила она, подошла к столу и начала выгружать содержимое своего рюкзачка. — Извини, я опоздала, но после урока ко мне подошла студентка и сказала, что очень любит мои лекции и из-за меня решила выбрать специальностью коррекционное образование. Представляешь? Она спрашивала совета, что ей делать, какие предметы выбрать, какие преподаватели лучше… Знаешь, Она так внимательно меня слушала… — Саванна покачала головой. — Это было очень приятно! Девушка просто впитывала все, что я говорю. Значит, для кого-то я действительно меняю мир к лучшему. Одно дело, когда об этом говорят преподаватели, и совсем другое — испытать самой…

Я через силу улыбнулся, и Саванна, приободрившись, продолжила:

— В общем, она спросила, есть ли у меня время серьезно поговорить. Я ответила, что у меня всего несколько минут, но одна тема цеплялась за другую, и в результате мы пошли на ленч. Девушка просто замечательная — всего семнадцать лет, на год раньше окончила школу с углубленным изучением ряда предметов, уже учится на первом курсе и ходит на летние семинары, чтобы пройти еще больше. Такими студентами нельзя не восхищаться.

Здесь она остановилась, видимо, ожидая горячего одобрения, но притвориться я не смог.

— Способная девица, — процедил я.

Только тут Саванна внимательно взглянула на меня, а я не счел нужным скрывать свои чувства.

— Что случилось? — спросила она.

— Ничего, — солгал я.

Она отставила рюкзак со вздохом отвращения.

— Не хочешь говорить об этом? Прекрасно. Но это начинает утомлять.

— Что ты имеешь в виду? Она резко повернулась ко мне:

— Вот это! То, как ты себя ведешь! Не такой уж ты непроницаемый, Джон. Ты злишься, но не хочешь сказать почему.

Я колебался, чувствуя, что от меня ждут оправданий. Наконец я заговорил, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

— О'кей. Я жду тебя уже несколько часов… Она воздела руки:

— Так все из-за этого? Я же объяснила! Веришь или нет, но у меня теперь есть обязанности! И я извинилась за опоздание, едва вошла.

— Да, но…

— Что — но? Тебе недостаточно моих извинений?

— Я этого не говорил.

— Тогда что?

Я не мог подобрать слов, и Саванна уперла руки в бока.

— Хочешь знать, что я думаю? Ты еще злишься из-за вчерашнего, но — дай угадаю — опять не хочешь об этом говорить, да?

Я закрыл глаза.