штата, в которую мы нечасто попадаем, доезжаем до пункта встречи. Этот городок был первым местом, куда я приехала жить в Америку, и он для меня имеет особое значение. Мы добрались на несколько минут раньше и погуляли по травке, пообщались на тему того, что было больше семнадцати лет назад, когда я приехала в Америку. Прибыла семья моего бывшего мужа и исчезла, как комета. Лора оказалась на травке рядом, как посылка на пороге. Когда я подняла глаза, увидела, что она стоит возле машины.

При одном взгляде на Лору я понимаю, что что-то не так. Она выглядит, как привидение, с широкими зрачками и очень бледная.

— Лорочка, что с тобой?

Отрешенный взгляд.

— Всё ок.

— Я вижу, что нет.

— Я не хочу разговаривать, мама.

Мы снова садимся в машину — до вечера нам нужно добраться до места и успеть на ужин. Лора не хочет разговаривать и отдает переднее сиденье Васе, что очень необычно.

Удивительно, но, посадив обоих детей в машину, я немного успокоилась спокойно. Я давно работаю мамой, и наша троица чувствуется как полноценная семейная единица. Мне кажется, что со мной они максимально защищены. В случае с папой всё не так хорошо, и вид дочери — тому свидетельство. Сегодня мне приятно быть мамой с преимуществом, если не все, то могущества смысл предложения?. Меня раздирают догадки по поводу минорного настроя Лоры, но надеюсь, что она постепенно разговорится. Детям всегда было тяжело при переходе от одного родителя к другому. Время и взросление мало изменяют этот паттерн.

Мы немножко заблудились под конец дороги, но таки успели к ужину. Импровизированный альпийский домик приветствовал нас запахом свежей выпечки и видом гор в заходящем солнце. В эти выходные Горный клуб Аппалачей предлагал семьям походы с гидом в горы, вечернюю прогулку и перекличку с совами (с природоведом). За столами нас обслуживали молодые спортивные ребята. Накормили до отвала в «семейном стиле», что значит — большие миски еды посередине стола и все берут столько, сколько захотят. Мы прогулялись по территории — сумеречный лес и тропы, которые ведут к кемпингу. Некоторые семьи поставили палатки, и возбужденные дети носились от палаток к пруду и назад. Заросший камышом маленький пруд обещал прохладу в жару, а вечером становился оркестром жабьих напевов. Нам выделили комнатку, в которой была двуспальная кровать и двухэтажная кровать для детей. Вася любит второй этаж, Лора согласилась на первый, и мне даже не пришлось ни с кем бороться за двуспальную кровать. Лора продолжает дичиться, от нее ничего невозможно добиться, и мы оставили ее в покое.

Детям в этом возрасте очень важны друзья. Я надеялась, что в семейной программе мы найдем друзей подходящего возраста. Лоре никто не подошел: девочки были младше, а с мальчиками она не хочет общаться. А вот у Васи была кандидатура на друга, но поначалу они присматривались друг к другу.

С утра нас опять солидно накормили оладушками, дали с собой бутерброд на обед, и мы познакомились с Ари и его мамой Налал. Ари — двенадцать лет, и он приехал со своей мамой, раввином из штата Род Айленд. Мальчик отскакивает от стен, как Вася. Рыбак рыбака увидел издалека. Их надо было выпускать на тропу, пока не разлетелся альпийский домик. Ари ходит в специальную школу, но ему трудно иметь друзей. Он счастлив, что здесь есть Вася! Его социальный голод попал на пир. Два мальчика, как Меркурии с крылышками на ногах, улетают вперед. Мы, женщины, трусим за ними сзади, надеясь не потерять в лесу. Есть три тропы подъема на гору Кардиган, и мы выбираем ту, которая средней сложности, по-буддистски. Сложность начинается после первой трети пути, а сначала дорога идет по тенистому утреннему лесу, полному свежести и пения птиц. Эта первозданная красота восхищает и вдохновляет.

Мальчики убегают далеко вперед, Налал не отстает от них, а мы с Лорой тянемся в хвосте. В какой-то момент замечаю, что вокруг нас нет людей — ни спереди, ни сзади. Мы как-то незаметно сошли с тропы и перестали видеть метки. Люди были слышны еще пару минут назад, и мне кажется, что мы вот-вот выйдем опять к меткам и тропе, но это не происходит. Мы продолжаем идти с ориентиром на верхушку горы, куда ведет тропа, по памяти прокладывая маршрут, виденный на карте. Скалы становятся всё вертикальнее, карабкаться по ним — всё сложнее. В какой-то момент мы выходим на уступ скалы, как на платформу, и видим под собой густой лес и непроходимый кустарник, а выше нас — вертикальные стены скал. Лора пошла в открытой одежде, и у нее поцарапаны плечи и ноги. У нас мало воды, и она начинает быстро уставать и паниковать. Мы покричали с нашего островка и услышали голоса в ответ недалеко от себя. Откликнулись молодые люди — парень с девушкой. Они взобрались на валун и увидели нас. Сверху показали нам, как вернуться назад к тропе. Возврат на тропу занял десять самых счастливых минут жизни. Я еще раз убедилась в том, как обманчивы горы и как легко можно заблудиться даже при свете дня и при всех благоприятных обстоятельствах. Еще через полчаса мы догнали Васю, который даже не заметил, что нас не было минут сорок, так как он был увлечен своим новым другом. Я рада, что никто не впал в панику. Лорочка выглядит потрясенной, но она еще вчера начала. О себе я подумать забыла. Я на автомате волнуюсь о детях, и вспоминать о своих ощущениях мне некогда. Я не поняла, что мы потерялись или вернее не приняла этого. Мое типичное отрицание того, что не нравится. С поражениями — это не ко мне. Мне бы лавры да фанфары.

Но думать дальше на эту тему не получается, приключения продолжаются. Мы не успели еще войти в ритм ходьбы, как «легкий» участок тропы заканчивается, и она теперь идет по скалам вверх. Лес остается под нашими ногами. Нам предстоит держаться за камни всеми конечностями и телом — как человек-паук. Лора выглядит, как грозовая туча, из которой вот-вот хлынет. На ее внутреннее потрясение накладывается внешнее от потери ориентиров, и у нее больше нет сил выдерживать напряжение. Она начинает рыдать.

— Лорочка, детка, я тебя люблю! Мы нашли дорогу, всё будет хорошо.

Я иду рядом с ней по узкой тропе и успокаиваю еt. Она злится на меня, ей мои уговоры не помогают, и места для двоих рядом нет.

Тут на пути