– Она врет, – довольно уверенно закричал Роберт и вскочил, но Женька его осадил резким жестом, приказав сесть на место.

– Кому он их продавал, я не знаю, меня же периодически заставлял красть ключи от лабораторий и узнавать пароли от сигнализации. Я тихая и забитая женщина, меня не воспринимали как опасность и потому спокойно, шутя, за чашкой чая в обеденный перерыв рассказывали все свои секреты.

– Откуда ваши отпечатки пальцев на кортике? – спросил Женька.

– Роберт знал, что вскоре ему придется очень сильно торговаться с Симой, и он видел, как она хочет этот кортик. Сказал мне, что Эльвира Альбертовна устроила эту показушную пропажу специально, чтобы поторговаться и выпросить за него больше. Поэтому отправил меня к ней с этой миссией.

– В котором это было часу? – уточнил Женька.

– Я думаю, что пришла следом за Симой, потому что Эльвира Альбертовна посмеялась и сказала: «Так и думала, что пойдет вереница торгующихся». Она назвала огромную цену, которая была непосильна Роберту, после чего он стал на меня кричать и требовать денег на покупку оружия. Когда нас видел Богдан, мы ругались из-за того, что я сказала ему, что больше не буду этого делать и, как только мы приплывем, я пойду в полицию. Дочка уже большая, и мой страх сделать Елизавету в переходном возрасте целью насмешек и издевательств из-за матери-зечки исчез, его уже нет, я должна очистить совесть.

На этих словах красивая девятнадцатилетняя девочка Елизавета, которая до этого так свысока смотрела на мать, подошла к ней и обняла. Крепко-крепко, расплакавшись ей в грудь».

Из воспоминаний прошедшего вечера Женьку выдернула Аврора.

– Как вам Елизавета? – спросил он девушку, закончившую петь.

– Очень любит себя, – сказала Аврора, – в девятнадцать ей кажется: весь мир у ее ног. И она еще не догадывается, что это быстро проходит. Странные отношения с матерью, очень любима отцом. Еще мне кажется, у нее есть увлечение сейчас – женатый мужчина. Я прочитала ей свое стихотворение на эту тему, и она сказала что-то типа: «Напиши, мне есть кому это прочитать». Если это так, то это плохо, не должны такие красавицы, как Елизавета, встречаться с женатыми мужчинами, таким образом они обесценивают свою красоту.

– Вы прекрасно поете. Знаете, я уверен, что если люди занимаются каким-то делом, которым горят, то они преображаются. Вот вам очень идет петь, – сказал Женька.

– Вы льстец, – улыбнулась Аврора.

– Есть такое, – согласился Евгений довольно, словно бы его похвалили.

– Самое ужасное, – решила сменить скользкую тему Аврора, – что мы так и не узнали, кто же убийца.

– Да, согласен, на кортике отпечатки пяти человек, – начал он рассуждать.

– Как на двери в общественном туалете, – усмехнулась девушка.

– Я сказал так же, – удивился Женька, – и тут либо я, жутко тривиален, либо мы мыслим одинаково.

– Серафимы с Максимом, когда они смотрели кортик, – стала перечислять девушка, – Елены Ивановны, что была там, как она говорит, тоже с миссией покупки, и Ленчика, который объяснил это тем, что Эльвира Альбертовна хвасталась им за столом и давала посмотреть, что, кстати, жена его подтверждает. Получается, все отпечатки имеют свои законные оправдания там быть, а реальный убийца мог быть в перчатках.

– Что-то тут не так, что-то не вписывается в картину преступления, – сказал Женька, задумавшись, и вдруг произнес неожиданное: – А можно я у вас в душ схожу? Не думается мне так, понимаете, целый день на жаре, и сейчас, как щенок, на тахте буду спать, пожалейте.

– Вообще, я жалостная, – ответила Аврора, смеясь, и принесла ему чистое полотенце.

Когда теплая вода окутала Женьку, то жизнь стала прекрасна и не хотелось думать об убийствах и предательствах. Не хотелось ему представлять и завтрашнюю головомойку от начальства. Сейчас под маленькой струей этого теплого душа ему почему-то хотелось думать о девушке Авроре и как-то остро в душе радоваться тому, что вот сейчас она одна, не выскочила замуж за однокурсника, не нашла себе скучного коллегу за соседним столом в банке и у Женьки есть шанс, маленький шанс, быть рядом с ней счастливым. Его поразила мысль о том, как он быстро забыл изменщицу Ольгу, и в который раз порадовался, что все произошло так, как произошло.

Может, от мыслей, от которых он даже закрыл глаза, может, от шума воды Женька не сразу услышал стук в дверь.

– Заходи, – сказал он.

В дверь заглянула испуганная Аврора, но, увидев Женьку неглиже, еще больше испугалась и закричала на него.

– Вы сдурели?

– В смысле, – не понял Женька и, схватив с вешалки полотенце, прикрылся.

– Вы сказали: «Заходи», а сами голый, – пояснила Аврора, подняв на него глаза.

– Когда ты стучишься в душ к мужчине и слышишь шум воды, ты думаешь, он моется одетым? – здраво рассудил он. – Я думал, у тебя что-то срочное.

– У меня срочное, – согласилась Аврора, – жена ваша пришла.

– Какая? – удивился Женька.

– А у вас их что, десять? – возмутилась Аврора. – Которая Катерина с дочкой Никой от первого брака, – пояснила она.

– Где она? – спросил Женька, вытираясь, а Аврора, вновь смутившись, отвернулась.

– В коридоре за дверью стоит, – сказала она. – Я ее боюсь, вдруг она меня бить пришла, вид у нее встревоженный.

– Зовите ее в каюту. Встревоженный вид – это плохо, потому как сейчас он у нее должен быть счастливым, – сказал Женька слова, непонятные для Авроры, но она подчинилась. Когда он вышел из душа, Катя уже сидела на той самой тахте, где собирался спать сегодня ночью Женька.

– А ты, смотрю, времени не теряешь, – усмехнулась она.

– Это не то, что вы подумали, – сказал Аврора честно, но получилось комично, и Женька хмыкнул.