Осталась Зинаида одна доживать свой трудный век, и не было Господу до нее дела. Даже страшную войну пережила, никакая хворь ее не тронула, вот настолько забыл про нее Господь.

Нужда заставила ее ехать в Москву, так как для пенсии нужна была бумажка с места жительства для подтверждения, что жива еще Зинаида.

Столица не радовала ее, место, где она была когда-то счастлива, больно резало сердце. Больше она никогда не сможет так полюбить Москву, как раньше. Навсегда этот город остался в прошлом, с ее личными домами и приемами, и сейчас это были словно декорации в театре, они стоят, а спектакль закончился. Этому очень способствовало то, что после войны Москва пока еще не восстановилась, и дома стояли обшарпанные, словно старые картины в голове Зинаиды.

Кропоткинская улица блестела от прошедшего дождя, и яркое сентябрьское солнце отражалась в лужах то там, то там, попадающихся по тротуару. Зина остановилась и залюбовалась красотой солнечных лучей. Прервала красоту капель дама, грубо наступив в красивую солнечную лужу. Зина подняла взгляд на даму и на мгновение впала в ступор. Навстречу ей шла ее кровный враг Мария Андреева. Не успев среагировать, Зина, удивив саму себя, громко сказала идущей навстречу женщине:

– Здравствуйте, Мария Федоровна.

Женщина остановилась и внимательно взглянула на Зинаиду, ей даже показалось, что затянутая пауза, в которой она пыталась узнать бывшую конкурентку, это был привет МХТ, и та ее узнала сразу.

– Здравствуйте, Зинаида Григорьевна, – ответила Андреева и поправила на голове шляпку.

Даже сейчас, в свои семьдесят восемь лет, эта актрисулька выглядела великолепно. Зинаида была на год младше Марии, но она чувствовала себя по сравнению с ней старухой.

– А я рада вас видеть, – первой прервала молчание Зинаида, – я даже искала встречи с вами.

Это было правдой, когда стало совсем трудно, Зинаида вспомнила про письмо, то письмо, что написал Савва перед смертью. Тогда, спасая от позора связи с революционерами своего мужа, Зина оторвала последние две строчки и оставила на столе, рядом с пистолетом:

представив все как самоубийство.

– И зачем я вам понадобилась? – грубо сказала Мария, и Зину передернуло от такого тона. Она на самом деле очень хотела передать ей письмо Саввы взамен на то, чтобы Мария поделилась с ней бриллиантами, что хранятся в ручке кортика, но вместо этого сказала:

– Хотела сказать вам, что это ваши соратники по революции убили Савву в Каннах, – тихо, но жестко произнесла Зинаида.

– Не говорите глупости, – перебила ее Мария Федоровна, даже не дав договорить. – Я знаю, что была написана предсмертная записка, – у Зины сложилось впечатление, что она сейчас ударила в самую больную точку этой красивой даже в старости женщины, и, забыв про бриллианты, а вернее плюнув на них, она решила ее добить.

– А вы никогда своим товарищам не говорили о чеке на предъявителя? Вспомните, не хвастались, что после смерти Саввы Морозова получите круглую сумму? Подумайте хорошенько, напрягите свои мозги и вспомните, не сокрушался ли кто-нибудь в вашем окружении, что эти деньги могли бы очень помочь вашей революции. А после, после смерти Саввы, – Зинаида повышала голос и улыбалась, видя растерянность на лице актрисы, – не заставили ли вас часом отдать те деньги на благо пролетариата? Так вот, я скажу вам, что видела своими глазами. Савва пошел на поправку и решил не лезть в ваши игры в революцию, он решил сделать на своей фабрике достойную жизнь своим рабочим, показав в отдельном предприятии, как должно быть в стране. Без ваших кровопролитных революций, просто, по-человечески и постепенно, потому как ваши методы – это кровь, кровь и стыд целого государства. Вы и ваша революция превратили великую Россию в жалкое подобие страны, которую никто не боится, которую враги посчитали настолько жалкой и беспомощной, что не задумываясь напали на нее.

– Мы выиграли войну, – гордо сказала Мария, но слезы текли по ее щекам.

– Это русский народ выиграл войну, а если бы вы не истребили лучших умнейших сынов родины, то это произошло бы быстрее и менее кровопролитно. Савва увидел вашу сущность и решил отказаться от вас. Когда я услышала выстрел, то забежала в комнату первой, пистолет лежал в его руке, а вот на подоконнике сидел ваш друг, да-да, тот самый, который после был с вами в суде и заботливо держал вас за руку. Я не знаю его фамилии, но лица не забуду никогда. На столе лежало письмо, Савва написал его вам, прощаясь навсегда с больной любовью, что постоянно тянула его в омут. Я оторвала последние строки письма, и получилась предсмертная записка.

– Зачем вы это сделали? – спросила Мария подавленно.

– Я не хотела пятнать память своего мужа и связывать его имя с революционерами, а еще я боялась за себя и за детей. Потому что монстр, убивший моего мужа, мог разделаться и с нами. Я проклинаю вас, и знайте, что это вы причина смерти Саввы, что это вы убили его, пусть не своими руками, но кровь моего мужа навсегда останется на вас, вам с этим жить. Вернее нет, вам с этим умирать, а это еще хуже. Оттого что вы кричите: «Бога нет!», – он не исчезнет, и вам еще предстоит держать перед ним ответ.

– Отдайте письмо, – жалобно сказала Мария в спину уходящей Зинаиды.

– А с чего вы взяли, – жестко ответила Зина, – что я храню чужие письма? Я его уничтожила еще тогда, в Каннах.

– Возьмите денег, – Мария открыла сумочку, чтобы достать купюры, и Зина увидела кортик, тот самый кортик, в ручке которого хранится тридцать три черных бриллианта.

– Мне не надо вашего подаяния, – гордо сказала Зинаида Григорьевна. – Когда-то давно истинные друзья моего мужа, Немирович-Данченко и Станиславский, выпросили у новой власти мне пенсию, и сейчас я ни в чем не нуждаюсь.

Зинаида гордой поступью удалялась от разбитой Марии и не знала, что пенсию ей выпросила в том числе и она, актрисулька, что убила ее мужа Савву Морозова.

Лишь только добравшись до дома, Зинаида села за стол и начала писать письмо дочери Елене Стукен. Она не надеялась, что послание дойдет до адресата, да и живет ли еще по обратному адресу, с которого прислала единственное письмо, дочка – не известно. Но если бы был хоть один шанс, то почему им не воспользоваться. В письме Зинаида описывала смерть мужа, как она спрятала написанное им письмо, оставив только его конец, выдав за предсмертную записку, как промолчала полиции о выпрыгивающем из окна человеке и про тридцать три черных бриллианта, о которых не знает теперь никто, даже обладательница кортика. Письмо Саввы, которое она, конечно же, сберегла, Зина тоже положила в конверт и запечатала, а вдруг оно все же дойдет, и дочка найдет возможность воспользоваться кладом отца. Если нет, то пусть тайна умрет навсегда, главное, чтобы та, которой они предназначались, так и осталась в неведении.