—Что, солнцеголовый, заспинку своего папика решил спрятаться?— попыталась подначить меня женщина, ностолкнулась сполным игнором.— Пф!— невыдержала она.

Яжепристально смотрел наторговца, который уже почти скалился отзлости.

—Кичиться дружбой сгубернатором любой может,— процедил он.— Дачего уж, ясейчас скажу, что столоваюсь каждый день уВице-Премьера, икланяйтесь мне вножки. Брехня всё это. Ачто дотвоего отца… Знаю я, кто такой Александр Лаграндж. Моя жена мне этим именем все уши прожужжала, будь оннеладен! Всё рассказывает, какой этот Лаграндж благородный, как поддерживает сирот, убогих ипрочих умников, как она имвосхищается! Тьфу! Амне пеняет, что янемогу шиллинг нищенке бросить! Мне, едрить её! Мне, который содержит еёсаму, еёгардероб икосметичку! Мне, который кучу шиллингов тратит нато, чтобы ейбыло чем мазать свою рожу! Что ббыло, что втирать взадницу, пока она совсем необвисла! Что бсиськи поддерживать! Тьфу! Кчертям морским этого Лагранджа! Себе жену незавёл, так своим существованием ещё инормальным мужикам жизнь портит! Уважаемая гостья,— резко остыв, онповернулся кухмыляющейся женщине.— Двадцать пять тысяч наруки иторг окончен, забирайте животное.

—Хах. Порукам,— проговорила она, лениво бросив кошель наприлавок.— Сдачи ненужно, торговец. Купи нанеё жене новых кремов, аостатки брось нищим. Покажи ей, что тынехуже всяких Лагранджей!

—Премного благодарен, почтеннейшая госпожа,— онсклонился впоклоне.

Явсердцах ударил кулаком поприлавку, невольно выпуская структурные вибрации.

Щепки полетели вовсе стороны. Кошелёк женщины иотсчитанные мной ранее пять тысяч созвоном упали напол.

—Эй!— опешил торговец.— Это редкая сционская лиственница!

—Заменишь,— бросил я, зашагав квыходу.— Деньги утебя теперь есть.

—Но… ногде яеётеперь возьму!— крикнул онмне вслед.— Она ведь редкая!

Вответ япоказал ему средний палец ипод раскатистый смех женщины вшляпе, покинул этот негостеприимный магазин.

Яхлопнул дверью, выпуская остатки эмоций. Вывеска «Редкие ингредиенты» рухнула намостовую.

Бросив прощальный взгляд, ячерез окно увидел клетку, впрутья которой бился карликовый барашек. Онсмотрел наменя такими жалобными глазами…

Что там говорила эта швабра вшляпе? Отплывает нарассвете?

Ещё увидимся!

Явыдохнул инажал спусковой крючок, выпуская энергетический импульс. Вголове манекена появилась очередная дыра. Нужно немного подождать, иона затянется…

Кчёрту! Стреляем всоседние! Втире всё равно больше никого нет!

Выстрел! Ещё один! Третий!

О, первый манекен восстановился! Возвращаемся кнему!

Поновой…

Отлично!

Кажется, яначинаю успокаиваться. Здорово жеменя взбесили этот торговец инаглая тётка! Чтобы избавиться отпоследствий, пришлось даже взаведение кмаман Жаклин заскочить. Вот там мне всегда рады! Работницы заведения едва линекипятком писаются, стоит мне показаться напороге. Апотом чуть линедраку начинают заглавный приз вмоём лице.

Нуещё бы! Ядля них— отличная возможность нетолько денег заработать, ноиотдуши насладиться своей сложной работой.

Фух… Вообще затемесяцы, что прошли после моего перерождения, яуспел завести несколько полезных знакомств скрасивыми дамами. Так сказать, для приятного совместного времяпрепровождения ипоправления здоровья. Всё без обязательств, как полагается, однако жпрелюдии ввиде подарочков иобедов требуют времени.

Так что для биологической разрядки гораздо проще обратиться кпрофессионалкам.

Пострелять изкулеврины взаведении мадам Жаклин, азатем изимпульсного ружья разносить головы манекенам втире Академии.

Красота!

Отличный выходной!

—Тео?— окрикнул меня обеспокоенный голос, когда ялюбовался дырой аккурат посередине лба одного изманекенов.

Яобернулся иулыбнулся друзьям:

—Привет, Марси, Шон. Уже вернулись изгорода?

—Вернулись,— напряжённо проговорила девушка, оглядывая меня совсех сторон.— Истолкнулись сЛёшей Савельевым. Онсребятами тоже был втире.

—Видел,— кивнул я.— Нуичто там сЛёшей?

—Онзатебя переживает,— выдал Шон.— Говорит, что тысегодня какой-то… дикий. Что-то случилось, Тео?

Нунадо же… заменя переживают юные салаги. Дочего докатился!

Хотя капитан Джонсон частенько заставлял понервничать новичков вокруг себя. Старые жечлены команды были уже привыкшие.

—Всё впорядке, ребята,— яхлопнул обоих поплечам.— Просто вгороде кое скем повздорил. Ноничего серьёзного.

Марси нахмурилась ещё сильнее.

АШон неожиданно выпалил:

—Вряд либытытак завёлся, если бынебыло ничего серьёзного. Тео, кто они? Пойдём вместе. Мытебе поможем.

—Мытебя одного неоставим!— топнула ногой Марси.——Надерём имзад! Только… нужно успеть вернуться доначала комендантского часа.

Янесмог сдержать умильной улыбки.

Азатем взлохматил обоим волосы.

—Эй! Что тытворишь!— возмутилась Марси.

—Хватит, Тео!— поддакнул Шон.

—Хочешь, чтобы мыстали такими жевихрастыми, как иты⁈

Яперестал ихлохматить исказал:

—Спасибо, ребят. Яценю вашу заботу. Новсё правда нормально. Давайте лучше постреляем вместе. Скоро начнётся морская иполевая практика, нужно быть вформе.

Шон неуверенно посмотрел наменя, явно собираясь что-то сказать, нозатем повернулся кМарси, ища поддержки.

Девушка буравила меня напряжённым взглядом.

—Хорошо,— резко выдохнула она.— Раз тытак говоришь, значит всамом деле всё нормально. Давайте стрелять! Проигравший угощает остальных ужином!

* * *

Платил завсех встоловой Шон. Неточтобы онбыл плохим стрелком, ноего конёк— это рукопашный бой. МыжесМарси развиты всесторонне.

Поели отпуза, погуляли, разошлись покомнаткам.

Ивот когда стемнело, настало время действовать.

Чёрная одежда чисто навсякий случай, была уменя ещё смоего самого первого дня вАкадемии. Пользоваться еймне неприходилось…

Сказал быя, если бкто-то спросил.

Наделе— да, бывало, выходил погулять под луной данасладиться видом ночного моря. Сваливать изобщежития незаметно янаучился ещё впрошлой жизни.

Вот исейчас покинуть территорию Академии несоставило труда.

Хм, если подумать, товсвоей нынешней жизни явпервые тайком покидаю Академию действительно поделу. Анеради того, чтобы просто погулять дасоскрести ржавчину снавыков незаметного перемещения.

Впрошлой жежизни причина свалить уменя имелась— одна юная особа, дочка тогдашнего ректора, скоторой мыбыли довольно близки. Молод ятогда был, наивен настолько, что думал— женюсь наней, когда прославлюсь.