– Ну и сильные же у тебя бедра! – произнес он с восхищением.

– О Хес, да ты художник! – вымолвила Меган. – Не могу тебе передать, как ты меня вдохновил!

– Это потому что я вдохновлен тобой, querida[36], – с глупой улыбкой ответил Хес.

Его телячьи нежности и высокопарное признание тотчас вызвали у Меган раздражение.

– И знаешь, Хес, я так бурно не кончала…мм… со вчерашней ночи. – Она улыбнулась и поскребла ногтями его грудную клетку.

– Querida, я хочу держать тебя в своих объятиях всю ночь! – признался влюбленный воин.

– Так обними же меня, обними! – позволила Меган.

– Уж не знаю, может, это обычно для тебя, – продолжал Хес, – но я еще никогда не был влюблен!

– Это так мило с твоей стороны, – прошептала Меган. – Конечно, для меня это необычно! Я просто голову теряю от этих сильных ощущений!

Она поцеловала его в грудь, ухитрилась выжать из глаза одинокую слезинку, которая после долгого путешествия по ее носу наконец достигла пункта назначения.

– Querida! – вскричал сверхчувствительный Хес, обезумев от вида женщины, которую он держал в объятиях, его женщины в слезах.

– Que passa?[37]

– О, ничего, – отважно ответила Меган.

Услышав свои мужественные слова, Меган преисполнилась жалости к себе и уронила еще одну драгоценную слезинку. Она изобразила эмоции с полным знанием «метода» – не зря же она два семестра отучилась в Институте Ли Страсберга[38], хотя так и не закончила. Она закрыла глаза и попыталась представить обуревавшие ее горести. Ну вот, стоило нащупать подходящую сексуальную фантазию, как она ее тут же лишилась. Меган понимала, что эту фантазию нельзя так просто перенести на любого мужчину, потому что эта фантазия была накрепко связана с армейским прошлым Хеса, и с ее ощущением полного подчинения профессионального убийцы своей власти, и с восторгом от своей способности роковым образом обессилить мужчину, гордящегося собственной физической силой. Тем более важно быть с ним начеку и не попасться в ловушку Далилы, подумала Меган, забыв на время о цели своих ухищрений и обратившись к более простым расчетам: пускай наш Самсон остается прикованным к колоннам шантажа и будет готов обрушить здание ее жизни ей же на голову. Совершив свое дело, Хес должен будет уйти. И может быть, им еще удастся повторить сегодняшний подвиг. В конце концов, сегодня только вторник. Да, так и будет: разок сегодня вечером в городе и, может быть, еще разок перед завтраком. А потом она его отпустит. Ракета – идеальный пример умноженного нуля: она перестает существовать, как только поразит цель. Спасибо Марку – они на шаг опережают соперников. Оказавшись с ними на борту лайнера «Глобал-один», он сообщил немало полезных сведений, сэкономив им многие часы поисков. Его объяснения, что он делал в Манчестере, звучали совершенно неубедительно, но после краткого флирта с врагами Марк явно понял, что его подлинные интересы связаны с действиями его жены. Он подслушал, что Флоренс планировала лишить обеих сестер имущества, не связанного с «Данбар-Трастом». Ненасытная стерва!

Все неудачи последних дней: и триумф Флоренс, нашедшей беглого отца и вознамерившейся отхватить всю его личную собственность; и вынужденное заклание пылкого любовника на алтаре высокой цели – полной победы над ненавистной сводной сестрой, и, главное, невыносимое бремя вечно быть сильной, и умной, и главной и всегда играть на опережение, – все это вдруг вызвало тот самый нервный срыв, который она силилась разыграть. Из ее глаз хлынули слезы, а содрогающееся от рыданий тело с новой силой прильнуло к своему заступнику. Однажды она попала на прием к психотерапевту, который вызвал у нее такое сильное раздражение, что она чуть не встала и не ушла. Он то и дело перебивал ее рассказы о, как ей казалось, забавных случаях из ее жизни, желая приоткрыть для него щелочку в тот мир, куда сам он никогда не будет допущен, употребляя при этом идиотские выражения вроде: «И как нам найти малышку Меган среди гламурной толпы? Куда же она спряталась?» И вот неожиданно его голос и его глупейшие вопросы всплыли в ее памяти, заставив издать вопль неподдельного страдания.

Застигнутый врасплох, как то и планировала Меган, Хес беспомощно обнимал тело плачущей возлюбленной.

– Querida, прошу, – умолял он. – Я сделаю все, что захочешь, только перестань плакать. Расскажи, в чем дело.

Меган еще поплакала некоторое время, а потом села, достала бумажную салфетку из коробочки на тумбочке и высморкалась. Она положила голову Хесу на плечо и продолжала тихо плакать. Наконец она нашла малютку Меган, спрятавшуюся в кухонном шкафу, и когда заговорила, ее голос странным образом зазвучал как у испуганного недоверчивого ребенка.

– Все, что захочу? – шепотом переспросила она.

– Все, что захочешь, – подтвердил Хес. – Клянусь! Все, что угодно.

Когда самолет Флоренс приземлился в Нью-Йорке, все пассажиры пребывали в состоянии нервного напряжения и неуверенности – за исключением Данбара, который мирно спал: впервые за многие дни он мог наконец отдохнуть и впервые за многие недели почувствовать себя в безопасности. В Лондоне они встретились с Брэггсом и надлежащим образом подписали все необходимые бумаги, так что других дел у них пока не было. Флоренс решила дождаться, когда отец сам проснется, и отправила Криса и Уилсона в отель. Они уговорились встретиться в среду утром, чтобы обсудить стратегию совместных действий в последующие дни и действий Данбара по восстановлению Уилсона в должности личного поверенного. Если Крис и Уилсон мечтали вернуть контроль над компанией, то Флоренс разрывалась меж двух искушений: то ли отправиться с ними и помочь одержать заслуженную, хотя и сомнительную победу, то ли забрать отца к себе в Вайоминг и посвятить себя заботам о нем. Она не сомневалась, что сейчас ему лучше не вернуть себе власть, а полностью отказаться от власти. Почему бы им просто не сесть на самолет, предоставив Крису и Уилсону возможность самим сражаться за справедливость? Зачем заставлять измученного отца пройти сквозь горнило новой корпоративной битвы?

Флоренс терпеливо ждала, сидя в салоне самолета. Она знала, что чартерная компания с радостью предоставит ей новую команду и, возможно, она успеет доставить отца к завтраку, а в своем доме она сумеет окружить его атмосферой любви и покоя. Она разместит его в гостевой комнате с большим камином, в котором будут уютно потрескивать поленья, и с широкими окнами, выходящими на безмолвные поля и заснеженные леса в объятиях далекой горной гряды – этот умиротворяющий пейзаж скорее исцелит его душу, нежели груды папок с графиками, юридическими справками и финансовыми отчетами. Но не ей решать. При том, что ее намерения диаметрально отличались от намерений ее сестер, она не могла действовать их методами. Она не могла просто похитить отца – даже ради его исцеления. Когда он окончательно проснется, нужно будет спросить его, что он намерен делать.