— Я ненавижу… — сдавленным шепотом вдруг произнесла Ева, — … ненавижу тот день, когда всё это началось.

— О чем ты? — непонимающе отозвался мужчина.

Она резко развернулась, расправилась, стала выше и сильнее, будто желала напасть. Будто вся её боль обернулась в гнев, а тот стал силой. Она смотрела на дьявола, и в её заплаканных глазах отражалась вся ненависть человеческого мира.

— О том, что нет никакого «лучшего мира», на который надеется Виктор! — истерично выкрикнула она, плача навзрыд. — О том, что вся наша жизнь — ложь. Ложь во благо таких, как ты. О том, что все потерявшие своих близких верят в рай, но на самом деле их любимых не ждет ничего кроме пустоты. Они все станут всего лишь обезличенной батарейкой для сил, которые нужны, чтобы сдерживать таких как ты от кровопролития! И я, Я должна пользоваться этой грязной силой! Должна делать это, понимая, что моя бабушка, что её душа…

Она не смогла договорить. Лицо её всё скривилось от боли, страданий и осознаний несправедливости. Ева лишь сдавленно вслух зарыдала, оседая прямо на пол и закрывая ладонями лицо.

Райнхард незаметно отвел взгляд в сторону, чтобы воспользоваться моментом и поставить невидимый барьер, ограждающий их от лишних ушей. Он искренне ругал себя за такой низменный жест, но безопасность была слишком важна, в том числе и ради самой наследницы. Сразу после мужчина опустился на одно колено, чтобы быть на уровне с рыдающей девушкой.

— Если честно, я не знаю, что тебе ответить. — неожиданно для него самого в его голосе отчетливо отразилось осознание некой вины. — Это правда, реалии вашего мира очень жестоки, но с другой стороны Алекса прожила долгую и достойную по меркам смертных жизнь. Именно для того, чтобы люди могли спокойно жить, и нужен кристалл. Твоя бабушка не станет обезличенной батарейкой, ведь сила её души будет оберегать тебя и прочих дорогих ей людей, которые остались здесь.

— Какая красивая отговорка. — хрипло зашептала Ева. — Кристалл нужен, чтобы оберегать людей… но ведь если бы не другие два мира, то и оберегать нас было бы не от чего. Мы ведь даже не просим бессмертия тела, которое есть у вас. Мы просто хотим, чтобы наши души продолжали жить. Будь то перерождение или другой мир. Но нам остается только пустота и эксплуатация.

— Но Слеза Авеля даёт наследнику возможность помогать людям и в отрыве от возможной войны. Пример тому — твоё желание лечить больных.

Ева сдавленно болезненно усмехнулась.

— Может, ты и прав. Может, эта чертова сила должна помогать людям и оберегать их хоть как-то в обмен на смерть их душ в будущем. Но… но я не могу. Я могла вылечить болезнь бабушки, когда у меня был шанс всё исправить. Но ничего не вышло. Она всё равно умерла. Если за силой кристалла стоит так много, то я просто не хочу быть той, кто не способен правильно направить эту силу. Это должен делать кто-то другой, кто, действительно, сможет помочь всем людям. Потому что эта помощь даётся слишком большой ценой, чтобы вот так растрачивать всё на мои неумелые попытки что-то сделать.

— Ева, я уже говорил, ты всему научишься. Да, пусть это выходит медленнее, чем должно, но тебе нельзя просто опускать руки.

— И что, мне смотреть, как люди умирают, потому что я еще недостаточно способна, чтобы им помочь? — она подняла на него полный вызова взгляд. — А может я никогда не стану достаточно сильной, раз даже то, что давалось мне, не могу сделать правильно. И тогда мы просто попросим людей вокруг потерпеть? Потому что законы этого мира написаны так, что кристалл должна получить бесталанная обычная смертная девочка, а не по-настоящему хороший маг?

— И что, ты хочешь просто сдаться? — хмуро и прямо спросил Райнхард.

— Я хочу… — губы её задрожали сильнее, — … хочу, чтобы у меня просто был выбор. Хочу иметь возможность наивно верить, что моя бабушка воссоединилась с дедом, и они счастливы. Не хочу знать, что она теперь просто безликая душа, подпитывающая магическую силу. Не хочу думать, что когда моя мама умрет, я тоже просто буду перерабатывать её душу в силу. Это слишком для меня.

Она подняла дрожащие ладони и теперь смотрела на них болезненным взглядом.

— Я думаю о том, как творю магию с помощью кристалла, и мои руки будто окрашиваются кровью. Ведь вся та сила, которой мне предлагают управлять — это всё несбывшиеся надежды на бессмертие души. И сейчас, когда бабушка Алекса умерла, и её тоже ждёт эта участь, я… я просто не могу смириться с этим.

— Ева, нужно быть сильной. — со вздохом произнес Райнхард.

— Нет. — она обессилено помотала головой, безвольно опуская руки. — Чтобы управлять такой силой и вообще жить по этим законам, нужно быть не «сильной»…

Мерриман подняла на мужчину взгляд, который вдруг стал жестким, осознанным и осуждающим.

— … нужно быть бездушным монстром.

Дьявол замер и умолк, не зная, что ответить. Да. Пожалуй, она была права. Ведь он считал себя именно таким. Таким был и его отец, и ангел Рафаэль — наследник Авеля и будущий правитель рая. Смирившиеся черствые циники, которым не было никакого дела до душ смертных. Они с детства росли в жестоком мире, где бессмертие людей было пущено в расход ради общего блага. И им не было до этого никакого дела. А Ева… возможно, её доброта и чистота в этой игре станет её главной слабостью. В один миг дьявол пожалел, что вместо эгоистичного человека, пустившего приобретенную магию на улучшение своей жизни, он встретил это светлое и невинное существо. Этим миром правили редкостные сволочи. Поэтому Ева должна была либо смириться и стать одной из них, либо свернуть с пути. И Райнхард теперь не знал, какой из вариантов не нравился ему больше…

Девушка не дождалась ответа. Он был ей и не нужен. Она резко поднялась на ноги, потянулась к окну и открыла его нараспашку. Комнату резко наполнил дерзкий холодный поток ветра. В такт ему она также резко стянула со своей шеи кристалл и сильно сжала его в своей руке, хорошенько замахнулась и со всей силы выбросила прямо на улицу. Как можно сильнее. Как можно дальше.

— Это грязная сила. Я отказываюсь от неё. Я хочу быть глупой наивной смертной, которая будет верить, что после смерти она переродится или попадет в лучший мир. А не станет жертвой войны дьяволов и ангелов, которым на