Ева поёжилась, пытаясь согреть себя руками. Однако холод становился всё колючее. Вокруг почти полностью перестали появляться яркие краски. Всё заволокла тьма, такая плотная, что её, кажется, можно было ощутить на своей коже. И лишь где-то вдалеке уже даже не виднелись, а просто отдавались какими-то неразборчивыми отголосками картины из прошлого.

— Холодно. — морщась, пожаловалась Ева.

— Я помогу.

Эти слова звучали четко, но в голове сифты они будто бы протяжно медленно растянулись. Слышались со всех сторон, отдаваясь эхом, как если бы это где-то далеко сказал ей большой старый великан. Девушка снова улыбнулась собственной воображаемой сказке, с помощью которой проходить этот путь ей было легче. И вот она ощутила, что слова начали виться вокруг, пока осязаемо не соприкоснулись с ней. Резко стало тепло. Будто бы её завернули в мягкую теплую шубу.

— Так хорошо.

Она улыбнулась и начала идти дальше, несмотря на тьму. В глубине зазвучал незнакомый женский голос. Как-то прерывисто, тихо, будто между ними были огромные стены. Однако Ева могла разобрать какие-то отрывки фраз:

— Такая хорошенькая. — неуверенно зашептала девушка в слух, как бы повторяя за этим голосом. — Ну вот, вся испачкалась… Ева, Ева… Не упади в реку.

— Следуй за голосом. — аккуратным шепотом направил Райнхард, не желая помешать наследнице.

Мерриман еле заметно кивнула, почти не двигая головой, и начала уверенно шагать к голосу. Было сложно. На плечи и грудь что-то давило, как когда она пыталась пробиться через магическую защиту. Однако каждый раз, когда становилось уже невыносимо тяжело, по телу пробегал пламенный импульс, придающий сил. И она шла. Шла в полной тьме, пока голос не стал совсем близко.

— Она смеется. У неё такой… звонкий и приятный смех. — с полуулыбкой вслух озвучивала сифта.

И как только она сказала это, как только с большим трудом сделала еще один шаг в своем воображении, вдруг тьма развеялась. Вокруг всё озарило светом. Первое, что увидела Ева — это висящий прямо перед её лицом кристалл, Слезу Авеля. Картинка была размыта, но она уловила его знакомое голубоватое свечение.

— Видишь, Ева? — зазвучал подобно течению быстрой речки тот самый женский голос. — Когда ты вырастишь, этот прекрасный кристалл станет твоим, а ты будешь одним из самых лучших наследников нашего пра, пра… и еще долго прадедушки.

Она засмеялась. Ева опустила взгляд вниз, смотря на свои руки, ёще совсем маленькие, почти младенческие, а затем быстро подняла его вверх. Чёрные длинные волосы, кажется, белый локон. О на пыталась разглядеть лицо, но ничего не вышло — слишком размыто.

— Вижу. — уверенно произнесла наследница вслух. — Кажется, я совсем ребенок. Видимо, лежу в кроватке. Вижу Слезу Авеля, и эту женщину. Она… у неё темные волосы, как у меня, но с какой-то проседью. И смех очень-очень звонкий.

Картинка резко сменилась. Ева вздрогнула. В её спину ударил холодный ветерок, а на коже было теперь ощутимо тепло летнего солнца.

— Журчит река. — начала она описывать всё, что видит. — Тепло. Мы не в городе. Где-то в лесу. Лето. Она, кажется, собирает что-то. Всё очень расплывчато. Она высокая, в каком-то черном платье, волосы развиваются на ветру. Но я совсем-совсем не могу разобрать лица.

— Тогда постарайся просто наблюдать за происходящим.

— Кажется, я падаю прямо в воду. Мне совсем не страшно. Волны тут же подхватывают с какой-то неестественной силой и, вместо того, чтобы нести меня по течению, поднимают вверх. У неё светятся руки голубым огнем. Я почти сижу на воде. Она водит руками, и струи начинают щекотно касаться ладошек и пяток. Это приятно.

На лице девушки появилась теплая широкая улыбка, и она даже вздрогнула, будто ощущая эту щекотку сейчас на себе.

— Значит, магия была неотъемлемой частью вашей жизни.

— Картинка меняется. — прерывая дьявола, продолжала Ева. — Большой деревянный дом. Дверь скрипит. Мы заходим внутрь, она хлопает в ладони и моментально загорается огонь в камине. Кошка. Рыжая, пушистая. Я пытаюсь её обнять, а она тут же убегает. «Котёнок, не приставай к мистеру Врану», — она говорит мягко, сама почти смеется над тем, как кот пытается забраться повыше на шкаф. Много книг, очень-очень много книг. Её наряд в одну секунду меняет цвет, наверное, он становится совсем другим. Она уходит в другую комнату, гремит посудой, а я остаюсь у камина. Открываю какую-то коробку, кажется, внутри игрушки. Достаю что-то белое, мягкое.

Ева резко остановилась. Она выпрямила руки вперед, будто и правда сейчас держит в них что-то. Крутит это, осматривает, ощупывает. Улыбка пропала. На лице девушки появилось непонимание. Она начала жестикулировать еще активнее, пытаясь лучше исследовать предмет. В конце концов, Мерриман замерла. Руки резко опустились на колени, губы разомкнулись, и она неожиданно громко всхлипнула. Из закрытых глаз побежали слезы.

— Что случилось? — голос дьявола наполнился волнением.

— Это… — она опять всхлипнула. — Это тот самый медведь. Мой Волли, из приюта.

— Картинка же размыта, ты уверена?

Девушка судорожно закивала, почти вжимая голову в плечи и опять громко всхлипывая, пока крупные слезы падали на её колени.

— У него глаза… одного глаза нету, понимаешь? Я всё время, пока жила в приюте, а потом и здесь, дома, всегда спала только с ним. Я знаю, я чувствую его руками. Получается, она сама отдала меня, да? И знала, что я там, раз передала его мне только через год, да?

Ева сама не ожидала от себя такой реакции. Ей казалось, что она давно смирилась с тем, что когда-то её оставили и передали в другую семью. Однако в глубине души она, как и любой покинутый человечек, надеялась, что её просто потеряли. Что её очень-очень долго искали, но не нашли. Хотела верить и верила, что от неё маленькой не могли отказаться и вот так оставить в чужом холодном приюте.

— Эй. — приглушенно прошептал Райнхард, касаясь пальцами щеки девушки и стирая слезы. — Не плачь, мы еще совсем ничего не знаем.

— Да. — шмыгнув носом, Ева начала по-детски утирать ладонями лицо.

Она всё еще не открывала глаз, старалась цепляться за картинку, всплывшую в голове.

— Давай продолжим. Я хочу… хочу узнать что-нибудь о папе.

— Конечно.

Девушка опустила руки обратно на колени и ощутила, как их накрыла теплая ладонь Райнхарда.

— В доме мы одни. Мы ужинаем, смеемся. Приборов на столе три, но за одним из стульев сидит мистер Волли. У него в тарелке лежат какие-то маленькие розовые точки, кажется, это ягоды.

Она не выдержала и сквозь всхлипы улыбнулась от детского умиления.

— Постарайся думать о мужчинах, которые бывали у вас в доме.

Ева кивнула. Сосредоточилась, звучно выдохнула. Представила,