– Где ты бы-ы-ыл?

– Важный человек перестать верить Такалам. Плохо. Важный человек убивать. Неправильно.

Чилит сорвался с места и бросился в гущу зелени, но его догнал пущенный в затылок нож. Нико подошел к дереву, пошатываясь. Сполз по стволу, закрыл лицо руками и затих.

* * *

– Чтоб тебя, Такалам! Чтоб ты там сгорел во второй раз! Чтобы ты сгорел! Это все из-за тебя, проклятый старик! Все из-за тебя!

Нико колотил землю и кричал, забыв обо всем, пока не выбился из сил. Потом затих и медленно, болезненно приходил в себя.

Поднявшись, он еще раз оглядел убитых. Трупы растерзают животные. А останки спалит черное солнце.

Дрожь по всему телу. Сколько крови. Страшно. Нико думал, что во второй раз будет легче. Такалам говорил: «Убийство – тяжкий грех». Плевать на него. Плевать.

Нико не чувствовал ног. Он задыхался, изнывал от жажды.

Эти шестеро были наемниками Кирино. Капитан таки спелся с ним. Мерзкие скоты.

– Учись доверять. Я учился доверять и чуть не подох трижды! Этому ты меня учил, безмозглый старик?! Этому?! Смерти моей хотел, а?!

Юноша в бешенстве ударял кулаками дерево, потом рухнул на спину и увидел девочку, сжавшуюся на ветке.

– Бакта! – выпалила зареванная дикарка, нахмурив брови. – Нико бакта!

Юноша раздраженно вздохнул и перевернулся на бок. Он был уверен, что девочка ругает его. Иногда она будто все понимала.

* * *

Архипелаг Большая Коса, о-в Валаар, пустыня Хассишан

13-й трид 1019 г. от р. ч. с.

Остаток чернодня Сиина провела неподвижно, прижимая к груди Астре. Закоченелая, убитая горем, раздавленная потерей.

На востоке, за темными силуэтами скал, загоралось солнце. Бледные лучи проникли сквозь ветки, разбавляя обитавший в укрытии полумрак. Снаружи все было белым, словно за ночь выпал снег. Хассишан покрылась колышущимся ковром из мальвий с черными сердцевинами и полупрозрачных тюльпанов. Голые холмы вдалеке зазеленели и стали похожи на панцири огромных черепах. Насколько хватало взгляда, простиралось кругом лилейное море. Цветы укрыли влажный, упокоенный дождем прах. Иремил сказал бы, что мириады нерожденных душ наконец обрели спасение.

Сиина сжимала Астре и не хотела верить, что он мертв.

Молчание и неподвижность.

Брат спит. Просто спит. Он скоро проснется. Он знает, что Сиина не справится одна, и не оставит ее.

Девушка задремала на минуту, но тут же очнулась. Сердце билось громко, но ни один удар не достиг груди Астре, не оживил его и не заставил дышать.

Сиина разжала занемевшие руки. Боль пустила корни и вросла в душу, но тревога за остальных придала немного сил. Сиина осталась бы здесь и встретила конец под лучами затмения, но братья и сестра живы. Они обязательно поедут искать ее весной. Ради них нужно делать новые шаги.

Сиина тихонько выволокла Астре наружу.

– Смотри. Смотри, как красиво, – прошептала она дрожащими губами. – Мне так жаль, что ты не видишь… Я так виновата… Я не буду плакать. Я не заслужила.

Она уложила калеку в гущу цветов и села рядом. Брат совсем не изменился, и тем сложнее было принять его смерть. Сиина помнила мертвецов. Их посинелую кожу, распухшие, водянистые тела. Астре по сравнению с ними просто закрыл глаза. На усталом лице замерло спокойствие, волосы цвета дыма топорщились в разные стороны, цветочные тени падали на одежду.

– Я тебе обещала, к Зехме я выйду. Выйду, так и знай. Я встречу их весной, присмотрю за ними. Помоги мне, когда станешь прахом.

Она поцеловала Астре в лоб и поднялась, полная решимости. Перед уходом вычерпала большую часть того, что набралось в глиняном колодце, но остатки не тронула. Вдруг кто-нибудь придет сюда в надежде отыскать воду и не найдет, как не нашли они.

Задерживаться было нельзя. До реки идти еще тридень. Набраться бы сил. Ветер взметнул соломенные пряди Сиины, к мокрым щекам прилипли песчинки. Ее глаза горели странным огнем. Она закупорила кувшин пучком травы и, подхватив его, пошла прочь от убежища, опираясь на длинную палку.

Цветочное поле скоро закончилось. Впереди простиралась Хассишан, давно не помнившая дождя. Тянулись вдоль горизонта озера-миражи. Даже птицы не пролетали в небе. Сиина думала о вещах, которые раньше решали за нее братья. Она вспоминала советы Иремила и уроки Марха. Всегда слушала вполуха, перебирая крупу или латая чью-то одежду. Это было не для нее. Она ведь женщина. Хозяйка. Зачем ей знать, как ставить силки или ловушки, как ловить рыбу и разжигать костер без спичек? Братья не давали Сиине заниматься мужскими делами. Но теперь она по крупицам доставала из мешков памяти все, что помогало выжить. Сиина – травинка посреди каменной пустоши. Открытая всем ветрам, она должна была вырасти в дерево. Ухватиться корнями за мертвую землю. Вгрызться в нее и выжить.

Вода пока есть. Если экономить, до реки хватит. Другое дело – пища. Сколько уже она не ела нормально? Сухари Генхарда закончились тридень назад. С тех пор были только кактусы и луковицы, случайно найденные в почве. Так не пойдет. Тело не выдержит.

Внезапно ветер утих, в воздухе повисла странная гнетущая тишина. Несмотря на прохладу, становилось душно, и Сиина едва удержалась от паники. Астре говорил, что такая погода – предвестник бури.

Поблизости ни кустов, ни больших камней. Девушка озиралась в поисках укрытия. Скалы далеко, а до них простиралось желто-серое песчаное одеяло в складках барханов.

На горизонте появилось темное облачко. Оно стремительно росло и приближалось. Дул северный ветер. Слабый поначалу, он быстро наливался мощью и гнал навстречу все больше пыльных вихрей. Сиина шла, обмотавшись платком, прикрывая глаза ладонью.

Мертвецы радовались гостье. Они заполонили всю округу. Врезались в путницу, кружили рядом, рассыпались облаками из пепла.

Сиина села спиной к ветру, укуталась и стала просить сожженных оставить ее в покое. Колкий дождь забивался в волосы, каскады крупинок скатывались по спине, собирались в складках ткани. Снова хотелось пить. Сиина задавила в себе страх и не дала ему прорваться наружу. Так и сидела – живая в гуще призраков.