Лягушонок испуганно съежился, переводя затравленный взгляд с нее на Егора.

– Ну, это уж точно не его творение, – уверенно возразил тот. – Без моего щедрого вклада в виде твоей конфетки дождя из лягушек не получилось бы.

– Нет, он опасный, опасный, его немедленно надо выбросить. Сейчас же. Слышишь, сейчас же, – как заведенная, повторяла Зоя. – Белка бы тут же его проверила, а теперь…

– Не собираюсь я его выкидывать, – решительно произнес Егор. – В нем ничего нет опасного. Никому его не отдам. Он мой. У тебя Белка, а у меня Лягушонок.

– Белки нет, – глухо напомнила Зоя.

«Сейчас опять заревет, – спешно устраивая Лягушонка за пазухой, Егор ломал голову в поисках нового отвлекающего маневра. – Хотя что тут искать? Письмо. Вот уж две пользы в одном флаконе. И она хоть на время забудется, и я разберусь, в чем тут фишка».

– Расскажи про конверт Амадеуса.

Сквозь слезы в ее глазах проступило недоумение.

– Сама обещала ведь объяснить, каким образом Амадеус получил конверт ниоткуда, но прямо в руки.

– Каким образом, не знаю, а откуда конверт, догадываюсь. – И она начала рассказывать.

Ей всегда разрешали играть в кабинете отца. Карлу нравилось, когда она была рядом. Он работал, устроившись за широким столом, а дочка на ковре возле камина, в котором уютно потрескивали дрова, играла в куклы. Однажды, когда она искала на полу закатившуюся куда-то пуговицу, над ее головой громко звякнуло. Звук был неожиданный, непривычный, поэтому испугал ее. Она задрала голову. С потолка медленно падал черный прямоугольник. Кружась, он приземлился в руки отцу. Тот нахмурился и, сорвав три печати оранжевого сургуча, извлек из конверта письмо, которое тотчас начал читать. Лицо его было напряжено и мрачно. Мгновение спустя конверт и его содержимое отправились в пламя камина, а Карл начал нервно расхаживать по кабинету.

Зоя заметила, что красивые оранжевые кружочки остались на столе, и подошла их взять. Отец всегда отдавал ей печати и марки от писем. Однако на сей раз, стоило ей протянуть руку, он строго сказал:

– Нельзя.

Она не послушалась и схватила оранжевые кругляшки. Отец безжалостно отобрал их и зашвырнул в камин. Зоя расплакалась.

– Нечего плакать. Раз я сказал нельзя, ты должна слушаться.

Но Зоя не успокаивалась. Отец вызвал няню. Та увела ее в детскую.

Поступок отца ее совершенно потряс. До этого случая у них ни разу не возникало ссор. Он и голос-то на нее редко когда повышал, а уж чтобы выгнать из кабинета… Главное, она ведь не сделала ничего плохого. Кружочки были ему все равно не нужны, он выбросил их. И она решила, что папа ее почему-то больше не любит.

За обедом она напряженно вслушивалась в разговор родителей. Сперва они обсуждали предстоящий тем вечером прием каких-то высокопоставленных гостей из Океании – совсем для Зои неинтересная тема: на официальные мероприятия ее еще не пускали. И вот наконец последовал главный для нее вопрос:

– Карл, что вы сегодня с дочкой не поделили?

Зоя внутренне сжалась. Сейчас папа скажет, что больше не любит ее, но он лишь тихо ответил маме:

– Оранжевые печати.

– Совет Девяти? Тебя вызвали? – в голосе мамы послышалось напряжение.

Отец, покосившись на Зою, торопливо бросил:

– Не сейчас.

Девочка, ничего тогда не поняв, сочла для себя самым лучшим прикинуться, будто вообще их беседы не слышит. Перед ней стояла тарелка супа, и она принялась громко возить в ней ложкой. Ей стало ясно, чему она оказалась невольной свидетельницей, лишь несколько лет спустя. Отец получил в тот день послание от Совета Девяти. Они никогда не приходили по почте или с курьером. Секретность оберегали настолько, что адресат получал депешу словно бы ниоткуда, но прямо в руки и исключительно когда был один в помещении.

– Ерунда! – воскликнул Егор. – Ты находилась с отцом в кабинете. Мы находились вместе с Амадеусом в лаборатории…

– Вовсе не ерунда. Я тогда была маленьким несмышленышем, и меня просто не брали в расчет. А в лаборатории нас как бы вообще не было, мы ведь под мантией-невидимкой сидели.

– А Белка? – он привел убийственный, по его мнению, аргумент.

– Она не человек, а животное. Кстати, ее до сих пор нет.

Егор поспешил сочинить новый вопрос, пока она снова не раскисла:

– Что такое Совет Девяти? Который раз про него слышу, но никак не пойму, чем он у вас занимается?

– Помогает Верховному правителю управлять страной.

– Тайная организация? – мальчика заинтриговали ее слова.

– Не просто тайная, а очень тайная, – с нажимом произнесла Зоя. – Члены ее засекречены, чтобы никто не мог оказать на них давление, когда решаются дела государственной важности.

– Круто, – признал Егор. – Но мы-то с тобой, по крайней мере, одного из этой тайной девятки теперь знаем. Амадеус.

Зоя покачала головой.

– Мы только знаем, что он получил письмо. А входит ли он в Совет Девяти?.. Его могли просто вызвать на заседание для какого-нибудь отчета. Или чтобы наградить. А может, наоборот, наказать.

– Вполне возможно, что наказать. Трансмагистр сильно физией затуманился после того, как прочел письмо, – припомнил Егор.

– Откуда мы знаем, вдруг как раз ему поручили кого-то наказать, – сказала Зоя.

– Или кто-нибудь из его друзей проштрафился, – возникло другое предположение у Егора.

– Вот именно, – согласилась она.

– А где заседает Совет Девяти? В тронном зале? – поинтересовался мальчик.

– Захотел поприсутствовать? – усмехнулась Зоя.

– Совсем бы не помешало их разговоры послушать, – загорелся он. – Может, узнаем что-нибудь важное.

– Говорят, Совет Девяти каждый раз меняет место заседаний. Конечно, это только слухи. Я всех про него расспрашивала. Люди разное рассказывают. Что из этого правда, что ложь? Кому верить, не знаю.

– А дядю ты спрашивала?

– Да я едва заикнулась ему про Совет, как он обозлился и велел меня на неделю в комнате запереть.

– Почему?

– Потому что, как он сказал, маленькие девочки не должны задавать таких вопросов, не моего ума это дело.

Он хотел спросить, не натыкалась ли Белка на Совет Девяти во время своих блужданий по Башне, но упоминать о ней не решился, ибо ему почти сразу же пришло в голову, что даже если и натыкалась, то Зое об этом не рассказывала. Иначе у Зои было бы куда больше информации.

Девочка вдруг с решительным выражением лица вскочила на ноги.

– Я больше так не могу. Пойду прямо сейчас в лабораторию и, если Белка еще там, заберу ее.

– Не вздумай! – преградил ей путь к двери Егор. – Может, она там успешно прячется или подглядывает за чем-нибудь важным, а ты ее выдашь.