В камине вот уже несколько часов горели дрова, обогревая большую комнату.

Во время прислуживания Эллен пыталась уловить что-нибудь из разговора участников ужина. Беседовали в основном доктор и Хоффман. Артур говорил, лишь когда к нему обращались, а капитан Рапп сидел молча и выглядел совершенно отсутствующим. Досадно, но разговор крутился в основном вокруг самых обычных вещей, и хотя Эллен старательно пыталась играть роль невидимки, четверо мужчин, казалось, не забывали о ее присутствии. Единственное, что ей удалось уловить, — это что Артур должен был отвезти на континент первую партию вечером следующего дня, но ни имена, ни места не назывались. У Эллен также создалось впечатление, что ночная разгрузка судна прошла по плану и что все остались довольны.

После ужина Хоффман и доктор перешли в соседнюю библиотеку выпить кофе с коньяком. Капитан Рапп отправился назад в ту часть дома на первом этаже, где находилось его жилище. Артур поблагодарил и ушел. Похоже, что, уходя, он чувствовал облегчение, решила Эллен. Он был здесь не совсем на месте.

Вся обратившись в слух, Эллен понесла кофейник Хоффману и доктору.

Библиотека не вполне заслуживала свое название. Помимо нескольких испорченных влагой полок с изданиями по судоходству и военной истории, других книг почти не было. Оба господина сидели, устроившись в кожаных креслах, сытые и довольные, со стаканами коньяка под рукой. На первый взгляд было нелегко определить, кто из них доктор, а кто пациент. Эллен с удивлением обнаружила, что Хоффман сейчас надел очки, небольшие, в золотой оправе, как и сам доктор, а когда она зашла, то увидела, что он поднял взгляд от блокнота.

Она хотела бы еще немного задержаться в комнате. Но, налив кофе и предложив сигары, ей оставалось лишь сделать книксен и уйти.

Прежде чем вернуться к фру Ланге и мытью посуды, Эллен задержалась у закрытой двери библиотеки. Внутри разнесся рокочущий смех Хоффмана, и она поняла, что по-настоящему интересный разговор начался только сейчас.

* * *

Примерно через час Эллен уже покончила со своими обязанностями и ушла из шефского дома. Фру Ланге осталась, чтобы быть под рукой, если мужчинам что-то понадобится.

Сквозь туманную тьму Эллен разглядела, что в одном из окон столовой для персонала горит свет. Такого в это время суток обычно не бывало. Подойдя ближе, она услышала музыку и смех, раздававшиеся изнутри. Из любопытства зашла внутрь — и оказалась на чем-то вроде вечеринки. Остановившись в дверном проеме, огляделась.

В центре комнаты стоял Оскар Модин, играя на аккордеоне, а вокруг него ходили в танце, похожем на ирландскую джигу, один из охранников на па́ру со старухой Сабиной. Другие охранники сидели на скамьях вокруг стола, смеялись и хлопали в такт.

У стены, выходящей на кухню, поставили стол, полный бутылок. Рядом расположился Артур. Сняв пиджак, который был на нем в шефском доме, и закатав рукава рубашки, он снова стал самим собой.

— Андерс Эрикссон! — выкрикнул он.

Охранник постарше поднялся, подошел к Артуру, и тот протянул ему две бутылки со столика. Охранник триумфально поднял их в воздух, по одной в каждой руке, а остальные зааплодировали. Артур засмеялся и выкрикнул следующего мужчину.

За одним из столов Эллен приметила темные бакенбарды Иона и присела рядом с ним на скамейку. Он удивленно посмотрел на нее. Когда она села, до нее дошло, что она и старуха Сабина — единственные женщины здесь. Нагнувшись к Иону, чтобы ее не заглушали музыка и гул, Эллен спросила:

— Что тут у вас?

— Раздача, — прошипел Ион ей в ухо. По запаху из его рта она догадалась, что он уже приложился к бутылке, стоявшей на столе.

— А мне? — спросила Эллен.

Он покачал головой.

— Только мужикам.

Тот же принцип распределения самогона, что и законного алкоголя, подумала Эллен. Какая-либо специальная книга учета не требовалась: в записной книжке у Артура был полный порядок, и он ставил птичку возле каждого имени.

Когда пришла очередь Иона, он добрел до стола, взял свои бутылки и засунул их в карманы куртки. Затем заковылял обратно к Эллен, пока охранники аплодировали.

Оскар заиграл на аккордеоне новую мелодию, еще более развеселую и быструю, чем предыдущая. Эллен вдруг почувствовала чью-то руку на своей — и прежде чем успела понять, что происходит, Вернер уже потащил ее в диком галопе. Что это был за танец? Она его совсем не знала. Да и Вернер тоже, подумалось ей. Но темп был быстрый.

Старуха Сабина прервала свой собственный танец, чтобы показать им правильные движения; очевидно, это был один из танцев, что она знавала в молодости, в лучшие дни карантинной станции, о которых она так много говорила, — когда моряки стояли на якоре по несколько недель и развлекались музыкой и танцами. Грациозным движением приподняла свою длинную юбку и сделала несколько шагов туда-сюда, одновременно выкрикивая невнятные инструкции. Эллен, хохоча, покачала головой. Затем последовала за импровизированным галопом Вернера, сделав по дороге несколько шагов из чарльстона, чем вызвала восторг и аплодисменты охранников. Когда аккордеон замолк и Эллен опустилась на скамью рядом с Ионом, она была совершенно потная.

— Ох, боже мой, — выдохнула девушка, улыбаясь.

Ион поднялся.

— Пойду домой, — коротко сказал он.

— Отличная мысль. Я тоже, — согласилась Эллен.

— Ты можешь остаться, если хочешь потанцевать.

— Нет, нет, хватит с меня.

Они пошли вместе по темной тропинке. Иону было идти труднее, чем обычно, и он постоянно спотыкался. Только теперь Эллен заметила, как он пьян. Когда Ион обнял ее за талию и притянул к себе, она не возражала, поддерживая его тем самым на подъеме. На повороте он остановился и прижал ее сильнее. Она почувствовала, как его рот неловко ищет ее рот, и отвернулась. Он пах, как старый пьяница.

— Нет, Ион, — сказала она.

— Почему?

— Прекрати!

Эллен сильно толкнула его. Ион пошатнулся, но устоял на ногах.

— Ага, — обиженно сказал он, — но против Вернера ты не возражала…

Как глупо, подумала Эллен. Ведет себя как ревнивый жених. С какой стати? Их отношения всегда были лишь дружбой. Но раз она жила в его доме, он, видимо, считал, что у него на нее преимущественное право. Типично по-мужски. Как только поблизости оказывается женщина, у них появляется чувство собственника.

— Ну что ты, Ион, — устало сказала она, — мы же просто танцевали.

— А я танцевать не могу. Скажи все как есть: тебе не нужен калека.

— Не глупи.

— Я мог танцевать когда-то, — бормотал Ион. — Понимаешь, Эллен? Понимаешь?

— Давай, пошли домой…

Она взяла его под руку, но теперь молодой человек не хотел никакой поддержки. Он с трудом поднимался вверх, а Эллен шла позади.