другую, но… – И опять посмотрел на Виту. – Там много всего, одно к одному. Но, в целом, я сам виноват, повёл себя как последний идиот. Причём не один раз, а раз за разом. – Усмехнулся, уточнил: – Непонятно, да?

– В общих чертах понятно, – вывела Вита, добавила: – Вот и я тоже… как дура… связалась. А теперь жалею.

Он опять хмыкнул, сообщил с лёгким вызовом, но точно не ей, а, скорее всего, обстоятельствам:

– А я, знаешь, не жалею. Иногда думаю, что так, наверное, и правильней. Как вышло. Во-первых, у меня есть Антошка. Да и с той, другой, у нас тоже, скорее всего, не сложилось бы. Ну и потом…

Сева вдруг умолк прямо на середине фразы. Решил, что опять торопится и навязывается? Или Вите просто нравилось предполагать, будто он собирался сказать, что иначе они бы не встретились, а, если бы и встретились, то всё равно ничего у них не могло бы быть дальше. И она ждала, действительно ждала, что именно это сейчас и услышит.

Но прозвучало совсем другое.

– Пап, а попить есть?

Перед ними стоял Антошка и не один, а со своим новым приятелем Серёжей. И оба – с несчастным видом, будто два умирающих от жажды бедуина.

– Вообще есть, – произнёс Сева и тут же виновато дополнил: – Но в машине.

– У меня чай с собой, – вмешалась Вита, потянулась за стоящим рядом с ней на скамейке рюкзачком. – Он не очень горячий. Я специально слишком горячий не стала делать. – Поинтересовалась у Антошки: – Будешь? – Расстегнула молнию, вытащила термос и пластиковые стаканы. – И бутерброды. С сыром и с ветчиной.

– Ну ничего себе! – поражённо воскликнул Сева. – А я до сих пор даже не догадался, что так можно.

– Просто, когда я маленькая была, – пояснила она, – и мы с родителями гулять ходили, надолго, вот так же на площадку или в парк, они тоже всегда с собой брали. Печенье или бутерброды. Летом сок, а когда холодно – чай. Почему-то на прогулке всё это вкуснее.

Выслушав её, Антошка в знак согласия солидно покивал и заявил:

– Я тоже люблю бутерброды.

– И я, – вклинился Серёжа.

– Только ты сначала у мамы спроси, – предупредил его Сева. – Или папы. Ты с кем?

– С дедушкой.

– Ну вот. Тогда сбегай к дедушке и спроси, можно ли тебе бутерброды с сыром.

Серёжа послушно рванул на другую сторону площадки и через несколько минут вернулся с разрешением и тщательно вытертыми руками, в одной из которых сжимал три карамельки.

– Дедушка сказал угостить.

После они вчетвером сидели на скамейке и ели. Даже конфеты съели, по-честному, каждый свою, потому что Серёжа непременно хотел удостовериться, что его карамельки достойный ответ на бутерброды. Только, похоже, Вита немного не рассчитала, или даже много не рассчитала.

– А ещё есть? – спросил Антошка, слизав с губ налипшие крошки.

Вита помотала головой.

– Не наелся? – уточнил Сева, на что его сын вздохнул, сложил на груди руки и скорбно заключил:

– Да не очень.

– Ну, тогда пойдём, – заключил Сева. – Где тут твоё любимое кафе с блинами?

На этот раз обошлись без Серёжи, хотя тот наверняка не отказался бы. Довольный Антошка шагал посередине, держась одной рукой за руку отца, а другой за Витину. Он сам так ухватился, стоило отойти от скамейки, и не отпускал, пока не приблизились к похожему на огромный аквариум павильону из затемнённого стекла. В нём и размещалось кафе, а также маленький магазинчик со всякой мелкой съедобной и несъедобной ерундой.

За стойкой на кассе стояла не очень молодая тётенька, а рядом с ней паренёк, который прямо на виду у посетителей выпекал блины на огромной круглой плитке.

– Чего будешь? – даже не посмотрев на висящие на стене табло с меню, поинтересовался Сева у Антошки.

Они явно заходили сюда уже не в первый раз, а тот, судя по книжке, был постоянен в своих пристрастиях, вот и тут перечислил без подсказки и без запинки:

– Суп с шариками и блинчик с вареньем.

– А ты съешь и то, и другое? Не лопнешь? После бутербродов.

– Съем, – без капли сомнения заверил Антошка.

Суп с шариками? Это ещё что такое?

Вита пробежалась глазами по меню. Гороховый с гренками, борщ постный, борщ с мясом. А вот, похоже, вот и тот самый загадочный – суп куриный с фрикадельками.

– А тебе какой? – повернулся к ней Сева.

– Мне суп не обязательно, – растерянно запротестовала она. – Можно только блинчик, по-гречески, с брынзой и зеленью. И капучино.

– Суп тоже надо, – возразил Антошка, произнёс назидательно: – Без супа не вырастешь.

– Правда? – с очень серьёзным лицом уточнила Вита. – Тогда, ладно, суп тоже буду. С шариками.

– Двойную порцию? Чтобы уж точно выросла, – предложил Сева, и она, замахав руками, выдохнула торопливо:

– Не-е! Тогда я не вырасту, а точно лопну.

– И мы угощаем, – добавил он категорично. – Всё по-честному. Ты ведь нас бутербродами с чаем кормила.

Когда тарелки уже опустели, и они просто сидели за столом, сыто расслабившись и переговариваясь, Антошка уставился на потемневший мир за окном и спросил:

– Пап! А карусель работает?

– Не знаю, – Сева пожал плечами. – Вряд ли. А тебе обязательно? Может, лучше домой?

– Мы просто посмотрим, работает или нет, – скромно пообещал Антошка.

Угу, и все поверили, что «только посмотрим». Хотя карусель на самом деле могла не работать: не лето ведь, не праздник и не новый год – обычные осенние выходные.

Она находилась у другого входа в парк, видимо, нарочно, чтобы быть видной издалека и привлекать желающих. Призывно сияла в сумерках яркими бегущими огоньками и походила на кусочек волшебной сказки, случайно затесавшийся в мозаику обычного города. Выделялась, особенно сейчас, в преддверии зимы – хмурой, почти уже монохромной, приближавшейся к концу осенью.

Венецианская, довольно большая, с ярко расписанным, украшенным позолоченными завитушками куполом, с тремя рядами разноцветных лошадок и парой карет. Но Антошка заворожённо уставился не на лошадей, не на повозки, а на маленького слона, который летящим скакунам доходил всего лишь до брюха. На их фоне он смотрелся очень экзотично. И одиноко тоже.

Хотя на другой стороне карусели наверняка стоял ещё один, но от этого становилось даже грустней: вот они бесконечно бродят-бродят по кругу, но никак не могут нагнать друг друга и встретиться. Как две неприкаянные половинки разделённой души.

– Пап, я хочу на слонике, – подёргав отца за руку, прошептал Антошка, и его глаза мгновенно заблестели, угрожая наполниться слезами.

– Ладно, ладно, – легко согласился Сева, ведь уже сразу было ясно, что «просто посмотрим» дело не ограничиться. – На слонике так на слонике. – На