"Я горжусь тобой, сын".

Я кивал. "Я горжусь тобой также, папа".

Это был первый раз, когда я говорил ему такие слова.

Моя мама была в переднем ряду, вытирая глаза платком, когдазаиграли "Свадебный марш". Двери открылись, и я увидел Джейми,сидящую на инвалидном кресле, и медсестру возле неё. Со всей силой, которая унеё осталась, Джейми стояла шатко, и ее отец поддерживал ее. Когда Джейми иХегберт медленно пошли через проход, все в церкви сидели тихо в удивлении.Казалось, что на полпути Джейми внезапно утомилась, и они остановились, чтобыона отдышалась. Ее глаза закрылись, и на мгновение я думал, что она не сможетпродолжить. Я знаю, что прошло не больше, чем десять или двенадцать секунд, ноэто показалось намного более длинным, и, наконец, она слегка кивнула. Джейми иХегберт начали двигаться снова, и я почувствовал волну гордости, приходящую отсердца.

Бывало, я размышлял, что это была самая трудная прогулка,которую кто-либо когда-либо делал.

В любом случае, незабываемая прогулка.

Медсестра катила инвалидное кресло, Джейми и ее отец шли комне. Когда она, наконец, подошла ко мне, вокруг была такая радость, что каждыйспонтанно начал хлопать. Медсестра подкатила инвалидное кресло, и Джейми селаснова, будучи истощенной. С улыбкой я стал на колени так, чтобы быть на уровнес нею. Мой отец тогда сделал то же самое.

Хегберт, после того, как поцеловал Джейми в щеку, открылБиблию, чтобы начать церемонию. Когда она началась, он, казалось, оставил рольотца Джейми и стал кое-кем более отдаленным, так он мог контролировать своиэмоции. Все же я мог видеть, что он боролся, когда стоял перед нами. Онвзгромоздил очки на свой нос и открыл Библию, затем посмотрел на Джейми и меня.Хегберт возвышался над нами, и я мог сказать, что он не ожидал того, что мыбыли настолько низкими. На мгновение он стоял перед нами, почти смущенный,потом неожиданно решил также стать на колени. Джейми улыбнулась и взяла его засвободную руку, затем взяла мою, соединяя нас.

Хегберт начал церемонию традиционным способом, затемпрочитал отрывок из Библии, которую Джейми когда-то указала мне. Зная,насколько слабой она была, я думал, что он сделает так, чтобы мы произнеслиобет сразу же, но еще раз Хегберт удивил меня.

Он посмотрел на Джейми и меня, тогда на общину, тогда на насснова, как будто ища правильные слова.

Он прокашлялся, и его голос повысился так, чтобы каждый могуслышать это. Вот что он сказал:

"Как отец, я должен отдать мою дочь, но я не уверен,что я в состоянии сделать это".

Община затихла, и Хегберт кивал мне, желая, чтобы я проявилтерпение. Джейми сжимала мою руку, поддерживая меня.

"Я не могу отдать Джейми так же, как и не могу отдатьсвое сердце. Но то, что я могу сделать - позволить другому разделить радость,которую она всегда давала мне. Да благословит вас Господь Бог".

Именно тогда он отложил Библию. Он наклонился, подавая мнесвою руку, и я взял её, заканчивая круг.

С этим он вел нас через наши обеты. Мой отец вручил мнекольцо, которое моя мать помогла мне выбирать, и Джейми также дала мне кольцо.Мы надели их на наши пальцы. Хегберт наблюдал, как мы это делали, и когда мыбыли, наконец, готовы, он объявил нас мужем и женой. Я поцеловал Джейми мягко,и моя мать начала плакать, затем взял Джейми за руку. Перед Богом и всемиостальными, я обещал свою любовь и преданность, в болезни и в здоровье, и яникогда не чувствовал себя так хорошо.

Это был, я помню, самый замечательный момент моей жизни.

Прошло сорок лет, и я могу еще помнить все, что произошло втот день.

Я могу быть старше и мудрее, я, возможно, жил другой жизньюс тех пор, но я знаю, что, когда мое время, в конечном счете, закончиться,воспоминания о том дне будут заключительными образами, которые пройдут черезмое сознание. Я все еще люблю ее, понимаете, и я никогда не снимал свое кольцо.Все эти годы я никогда не имел желание сделать так.

Я дышу глубоко, вдыхая свежий весенний воздух. Хотя Бьюфортизменился, и я изменился, сам воздух остался прежним. Это - все еще воздухмоего детства, воздух моего семнадцатого года, и когда я, наконец, выдыхаю, мнеснова пятьдесят семь. Но ничего страшного. Я слегка улыбаюсь, смотря на небо,зная, что есть одна вещь, которую я все еще не сказал Вам: теперь я верю, чточудеса случаются.