Я знал, что она была права, но от этого я не чувствовал себялучше. Впервые в моей жизни, я был полностью в недоумении.

У меня не было умирающих близких мне людей прежде, покрайней мере, каких я мог вспомнить. Моя бабушка умерла, когда мне было тригода, и я ничего не помню ни о ней, ни о службе, которая была на похоронах, нидаже несколько лет после того, как она умерла. Я слышал истории, конечно, и отмоего отца и от моего дедушки, но не более того. Это было то же самое какпослушать истории, которые я мог бы прочитать в газете о некоторой женщине,которую я никогда действительно не знал. Хотя мой отец брал меня с собой накладбище, он приносил цветы на ее могилу, но я никогда не имел никакихощущений, связанные с нею. Я имел чувства только к людям, которые осталисьпосле неё.

Никто в моей семье или моем кругу друзей не имел такогоопыта. Джейми было семнадцать, ребенок почти ставший женщиной, умирающий, новсе еще полон жизни в то же самое время. Я боялся, более чем когда-либо, нетолько за неё, но и за себя также. Я жил в опасении того, чтобы не сделатьошибку, чтобы не оскорбит ее. Было ли хорошо сердиться в ее присутствии? Былоли хорошо говорить о будущем? Мое опасение сделало трудными мои разговоры снею, хотя она была терпелива со мной.

Мое опасение, однако, заставило меня понять что-то еще,кое-что, что сделало все это еще хуже. Я понял, что я даже не знал ее, когдаона была здорова. Я начал проводить время с нею только несколько месяцев ранее,и я любил ее в течение только восемнадцати дней. Те восемнадцать дней походилина всю мою жизнь, но теперь, когда я смотрел на нее, все, что я мог сделать,было удивление, как долго сможет все это продолжаться.

В понедельник она не пришла в школу, и я так или иначе знал,что она уже никогда не будет ходить школьными коридорами снова. Я никогда неувижу, что она читает Библию одна за ленчем, я никогда не буду видеть еекоричневый жакет в толпе, когда она шла на следующий урок. Она окончила школунавсегда; она никогда не получит диплом.

Я не мог сконцентрироваться ни на чем, в то время когдасидел на уроке, слушая, как один за другим преподаватели говорили нам то, чтобольшинство из нас уже слышало.

Реакция была подобна той, что была в церкви в воскресенье.Девочки плакали, мальчики повесили свои головы, люди говорили истории о ней,как будто она уже умерла. "Что мы можем сделать?", они громкозадавались вопросом, и люди обращались ко мне для ответов.

"Я не знаю", это было всем, что я мог сказать.

Я ушел из школы раньше и пошел к Джейми, прогуливая своизанятия после обеда.

Когда я постучал в дверь, Джейми открыла так же, как онавсегда это делала, бодро и казалось беззаботно.

"Привет, Лендон", сказала она, "для меня этонеожиданность".

Когда она наклонялась поцеловать меня, я поцеловал ей плечо,хотя все это заставляло меня плакать.

"Мой отец не дома прямо сейчас, но если ты хотели быпосидеть на крыльце, то мы можем это сделать".

"Как ты можешь?" спросил я внезапно. "Как тыможешь притворяться, что все в порядке?"

"Я не притворяюсь, что все в порядке, Лендон. Позвольмне надеть пальто, и мы поговорим, хорошо?"

Она улыбалась мне, ожидая ответа, и я, наконец, кивнул,зажав губы. Она протянулась и приласкала мою руку.

"Я скоро буду", сказала она.

Я подошел к стулу и сел, Джейми появилась мгновение спустя.Она надела теплое пальто, перчатки, и шляпу, чтобы не замерзнуть.Северо-восточный ветер прошел, и день не был так холоден, как это было науик-энде. Тем не менее, ей и этого было много.

"Ты не была в школе сегодня", сказал я.

Она смотрела вниз и кивала. "Я знаю".

"Ты когда-либо будешь ходить в школу?" Дажепритом, что я уже знал ответ, я должен был услышать его от нее.

"Нет", она сказала мягко, "не буду".

"Почему? Неужели болезнь настолькопрогрессировала?" Я начал плакать, и она наклонилась и взяла мою руку.

"Нет. Сегодня я чувствую себя довольно хорошо. Я простохочу быть дома по утрам, прежде чем мой отец должен пойти в офис. Я хочупровести с ним так много времени, как смогу".

Прежде, чем я умру, хотела она сказать, но не сказала. Япочувствовал тошноту и не смог ответить.

"Когда доктора впервые сказали нам", продолжалаона, "они сказали, что я должна пробовать вести, насколько это возможно,нормальную жизнь. Они сказали, что это будет поддерживать мои силы".

"В этом нет ничего нормального", сказал я горько.

"Я знаю".

"Разве ты не испугана?"

Так или иначе, я ожидал, что она скажет ­- нет, скажетчто-то мудрое, как бы сказал взрослый, или объяснит мне, что мы не можем понятьплан Бога.

Она отвела взгляд. "Да", наконец, сказала она,"я испугана все время".

"Тогда, почему ты не ведешь себя так?"

"Я веду. Я только делаю это конфиденциально".

"Потому что ты не доверяешь мне?"

"Нет", сказала она, " потому что я знаю, чтоты также испуган".

Я начал молиться о чуде.

Они случаются всегда, и я читал о них в газетах.

Люди, восстанавливающие работоспособность своих конечностей,когда им говорят, что они никогда не смогу ходить, или каким-то образомвыживали после ужасного несчастного случая, когда вся надежда была потеряна.Время от времени палатка проповедника устанавливалась в окрестностях Бьюфорта,и люди ходили туда, чтобы наблюдать, как излечивались другие люди. Я был тожетам, и хотя я предполагал, что большинство исцелений было не больше, чем ловкимволшебным трюком, и я никогда не признавал людей, которые излечились, но иногдаслучались вещи, которые даже я не мог объяснить. Старик Свини, пекарь здесь вгороде, был на Великой войне, вместе с артиллерией сражался позади траншей, имесяцы артобстрела врага сделали его глухим на одно ухо. Это не был трюк - ондействительно не мог слышать на одно ухо, и были времена, когда мы, будучидетьми, могли прокрасться в светло-коричневую пекарню из-за этого. Нопроповедник начал возбужденно молиться и, наконец, положил руку на глухое ухоСвини. Свини так громко закричал, что люди фактически повыпрыгивали со своихмест. У него было испуганное лицо, как будто парень тронул его раскаленнойдобела кочергой, но потом он встряхнул головой и, озираясь, произнес слова,"я могу слышать снова". Даже он не мог поверить этому."Бог", проповедник сказал так, когда Свини начал возвращаться на своеместо, "может сделать что угодно. Бог слышит наши молитвы".