Коренастый, с удивительной для его плотного тела легкостью,огромными прыжками бросился в холл. На месте портье дремал тщедушный старик.Одинокая лампочка над конторкой тускло отражалась в его абсолютно лысом черепе.Коренастый мигом обшарил весь холл, даже подвинул пальму. Ираиды Петровны нигдене было. Дверь гостиницы по смутному ночному времени запиралась на замок, ключот которого висел на шее у безмятежно спящего портье, и для надежности ещеизнутри накидывали огромный железный крюк.

Коренастый подергал крюк и понял, что Ираида Петровна немогла выйти из гостиницы. Подходя к дому, он видел в окне смутный женскийсилуэт, который потом пропал. Оттого-то и бросился он быстрее в номер, почуявнеладное. Предчувствия его не обманули, но беглянки нигде не было видно. Самоевероятное, что она прячется где-то в доме, выжидая, когда утром в семь часовоткроют входную дверь. Но где?

Коренастый вернулся в номер, встряхнул как следует своегонезадачливого напарника, убедился, что тот приходит в себя, и отправился напоиски беглянки. Он обшарил чердак, а также кладовку и крошечный кабинетикхозяина гостиницы. Кабинет был заперт, потому что в нем стояла несгораемаякасса, но проникнуть туда для коренастого убийцы не составило труда. Кабинетбыл пуст, как и кладовка, и чердак, из чего следовало, что Ираида Петровнаспряталась у кого-то в номере. Каким образом ей это удалось, коренастого неинтересовало. Ему нужно было избавиться от опасного свидетеля и уносить изгостиницы ноги. Входную дверь откроют не раньше семи утра – в городекомендантский час, и никто ночью не ходит. Но внезапно коренастому пришло вголову, что Ираида Петровна может выскочить через окно. Для этого ей вовсенеобязательно возвращаться в номер, где произошло убийство – во всех восьминомерах первого этажа есть вполне широкие окна. Но тогда она точно должнарассказать о случившемся человеку, который ее приютил. Однако в гостиницестояла мертвая тишина, никто не выскакивал в коридор, не звал хозяина иполицию. И все же, будь он на месте Ираиды Петровны, он не стал бы ждать утра,а постарался выбраться из гостиницы сейчас. С властями ей связыватьсянесподручно – живо угодит в соучастники. Время сейчас военное, народ нервный –мигом пустят в расход, разбираться не станут.

Коренастый растолкал не совсем еще пришедшего в себя своегосутулого напарника и велел ему, чуть приоткрыв дверь, следить за передвижениямив коридоре. Сам же он, в который раз выскочив из окна, отошел немного в сторонуи слился со стволом дерева, наблюдая. Через полчаса ему показалось, чтоскрипнула рама. Поскольку с его стороны все окна были наглухо заперты, он быстрообогнул здание гостиницы и столкнулся с сутулым.

– Там она, точно там! – сутулый показывал всторону улицы.

Коренастый вгляделся. В предрассветной мгле ему показалось,что вдали мелькнул нескладный силуэт, который удалялся, путаясь в длинной юбке.

Услышав за собой дружный топот двоих мужчин, Ираида Петровнапоняла, что ей не уйти. Она и раньше-то не особенно на это рассчитывала, атеперь поняла, что жить ей осталось несколько минут. Страх прошел, теперь онаощущала лишь безумную усталость и смутное злорадство, так как надеялась, чтооперация, в которой она принимала участие, прошла не так гладко, как нужно, авозможно, и вообще сорвалась.

На бегу она оглянулась – коренастый вырвался вперед и нессятеперь за ней огромными бесшумными скачками, что было удивительно при егоплотной комплекции и довольно коротких ногах.

– Караул! На помощь! – в панике закричалаИраида. – Спасите! Убивают!

Из последних сил она ускорила темп, но сердце бешено билосьгде-то у горла, в глазах темнело, и ноги подкашивались. Она свернула на улицу,идущую к морю – там порт, люди, – и вдалеке едва разглядела несколькочеловек с оружием.

«Солдаты! Патруль!» – силы ее утроились, но коренастыйнастиг женщину и больно схватил за плечо.

– Помоги… – выдохнула она, пыталась вырваться иповернулась к военным вдали, но широкое лезвие ножа уже вошло ей точно подлевую лопатку.

– Помилуй, Гос. – не договорив, женщина грузноосела на землю. Глаза ее завороженно уставились в одну точку.

Подбежал сутулый, тяжело дыша, и с размаху толкнул Ираиду Петровнув грудь. Она упала на спину с глухим стуком, как не может падать живое тело.

Вдалеке послышались выстрелы и крики.

– Уходим быстро! – крикнул коренастый и, наскорообшарив карманы убитой, ринулся вниз по улице.

Его напарник устремился за ним, как вдруг споткнулся иостановился.

– Не стой, подстрелят! – крикнул коренастый набегу, но было уже поздно.

Сутулый сделал несколько шагов вперед и упал лицом в пыль.Как видно, сегодня у него был неудачный день. Коренастый крепыш пожал на бегуширокими плечами и свернул в проход между домами. Уйти от погони оказалосьнетрудно.

Через полчаса он докладывал главному, что операция прошла нетак гладко, как предполагалось вначале.

– Из какого окна она выскочила наружу? –придирчиво спросил главный.

– Неизвестно, только ясно, что на первом этаже, –оправдывался коренастый.

– Стало быть, она пряталась в каком-то номере и моглавсе рассказать жильцам.

– Почему же они не подняли шум? – слабо возразилкоренастый.

– Боялись и не хотели вмешиваться. Ну ладно, так илииначе, операция закончена.

– Да уж, – поддакнул коренастый, – я в этугостиницу больше ни ногой.

– Зря ты так решил, – жестко проговорил главный, иглаза его блеснули. – Придется идти в гостиницу и узнавать там, кто жил втех четырех номерах, что выходили окнами на улицу, потому что с той стороны онавышла.

Однако, когда коренастый добрался до гостиницы, оказалось,что пришел пароход, и все жильцы спешно бежали в порт. Красные подступали кЯлте, их никто больше не останавливал, все были озабочены только собственнымспасением.

Россия отошла, как пароход

От берега, от пристани отходит.

Печаль, как расстояние, – растет,

Уж лиц не различить на пароходе.

А. Несмелов

Борис стоял на палубе парохода «Новороссия» и смотрел намедленно тающие на горизонте вершины крымских гор.

«Навсегда! Навсегда!» – звучало в его мозгу роковое слово.Он смотрел на уплывающий вдаль последний краешек России, и сердце его сжималатоска. Пароход вез его на чужбину… Как горек хлеб изгнания…

Борис отвернулся, чтобы не растравливать душу.

Неподалеку сидели кружком чеченцы из печально знаменитогоотряда полковника Дзагоева. Они разожгли прямо на палубе костер и жарилишашлыки. Весь пароход представлял собой удивительное зрелище – что-то среднеемежду Ноевым ковчегом и лагерем зеленых. Плакали дети, пели солдаты, в дальнемконце палубы мычала смертельно перепуганная морским путешествием корова –артиллеристы конно-горной батареи провели ее по сходням на борт, несмотря напротесты экипажа, чтобы обеспечить себе пропитание в пути. По палубе шнырялстранный невзрачный человек в сером пальто с потертым бархатным воротником,подходил к разным группам пассажиров, прислушивался, поводил острым лисьимносом, записывал что-то в книжечку. Чеченцы рявкнули на филера, он испуганноотскочил и продолжил свои изыскания в другой стороне.