Все кабинки были отдельными, закрывающимися на замок. И вполне себе каждая уверенно бы могла заменить комнату в общаге. По площади, имеется в виду. Кроме шедеврально исполненного унитаза и раковины, там непременно был стол, диван и шкаф с гигиеническими принадлежностями и другими полезными штуками на всякие случаи жизни.

Оказавшись в таком туалете в первый раз, я с любопытством разглядывала обстановку и не сразу обратила внимание, что в комнате нахожусь не одна. За большой кадкой с раскидистой пальмой кто-то возился.

– Простите, я не заметила, что занято. Я выйду.

– Да не ссы, заходи. Я переодеваюсь, – подала голос незнакомка. – Колготки, козлина, порвал. Хочется ему, видите ли, очень. Срочно. Стояк у него двух недель тухлости. Любимая кочевряжится, не дает. Вот что этим бабам надо, а? Хозяйство у мужика, ну просто космос. Орудует, так искры из глаз. Подожди, я сейчас, подтяну труселя…

Из-за пальмы показалась кудрявая черноволосая женщина, явно старше меня лет на десять. Дохлый бюст, обтянутый черным кружевом и скромным на количество ткани белым жилетом, юбка до колен на костлявых бедрах, колготки в сеточку. Вторые – порванные – в руках.

Я выдавила приветливую улыбку, не совсем понимая, отчего я до сих пор тут стою. Нужно выйти, занято же. Будто увидев меня, всю такую нерешительную, собеседница протянула худую руку, увешанную тяжелыми перстнями, и с такой же небрежной интонацией, представилась:

– Галина. Начальник отдела продаж. Извини, просто от секса еще не отошла, болтаю все подряд. Утащил меня сюда, как шлюшку, отодрал и ушел. Ладно в шкафчиках тут у нас на всякий случай всегда колготки припасены. Вот, переодевалась, – объяснялась остывающая мадам, поправляя помаду на губах. – Ну, ничего, я ему отомстила тоже. Укусила за ухо, синяк теперь будет. Нечего с Гавриловой связываться. А ты, малышка, держи ухо востро. И лучше поезжай домой, тут сейчас небезопасно для новеньких. Извини, что задержала.

– Спасибо, – ошарашенно пробормотала я, во все глаза рассматривая эту странноватую даму.

Галина усмехнулась и уверенной походкой продефилировала до двери, повернула на замке вертушок, чтобы замок автоматически закрылся. Вышла, не оглянувшись, захлопнув с грохотом дверь.

На душе было отчего-то гадко, будто я застала эту Галину не за переодеванием колготок, а на десяток минут раньше. Быстро справившись со своими нуждами, поспешила покинуть сей примечательный оазис страсти и разврата, пока меня тоже тут кто-нибудь не подловил.

Игоря в зале снова не было. Походив из угла в угол, примостилась к небольшой компании, в которой знала отчасти хоть кого-то. Человек десять сидели в круг, на диванчиках, и разгадывали шарады. Место мне нашлось сразу, обаятельный брюнет чуть подвинулся и похлопал по кожаной обивке.

– Присоединяйтесь, у нас тут не скучно.

Улыбнувшись присутствующим, с любопытством смотрела на ведущего, пытающегося объяснить загаданное слово. Полупьяная компания дружно ржала над всеми его кривляньями, каждый из наблюдателей по очереди выкрикивал свой ответ, официант раз за разом сменял пустые бокалы на полные.

А я пыталась понять, что я тут делаю…

В какой-то миг меня словно прошило током, облило с головы до ног кипятком, что там еще бывает? Лапища, горячая и твёрдая, нагло протиснулась между спинкой дивана и моей спиной и больно сжала мою правую булку. Я замерла в ужасе. Брюнет, не подав виду, принялся делать массаж правого моего полужопия. Не смешно, блин, ни капли. Я резко встала, извинилась и направилась к туалету.

Остановилась на полпути, вспомнив дорогую Галину. Разворачиваюсь в обратную сторону и уже через два шага упираюсь лбом в широкую грудь все того же брюнета.

– Ну что ты, кисуль, растерялась? Пойдем, я приглашение принял.

Слава богу, Игорь, ты у меня есть! Со своими дурацкими замашками деспота! Потому что в следующую же секунду с удовольствием вонзаю двенадцатисантиметровую шпильку своей шикарной красной туфельки в ногу этому мачо. Он взвыл, а я, не теряя времени даром, рванула в зал, а оттуда прямиком в лифт. Благо кабинка была абсолютно свободна, и дверца закрылась быстро.

Все, с меня хватит этого Новогоднего праздника! Домой. К черту все…

Мама спросила однажды, кажется в четырнадцать Еськиных лет, отчего у нее такой загадочный вид перед новогодними праздниками? Уж не влюбилась ли она?

"Нет, мамочка, о чем ты?" – недоуменно таращила на нее глаза обескураженная Еська. Не хватало еще, чтобы мать что-то заподозрила и начала рыться в ее вещах. Нет, нет… Пришлось рассказывать придуманную историю о новом платье одноклассницы, которое офигенно облегает бюст Рязановой. А у Еськи на него, на этот самый пышный бюст, даже и намека нет. Мать хохотала до упаду, потом вставила пару успокаивающих фраз для дочери – подростка и, утерев невольно проступившие слезы, отвлеклась на свои домашние хлопоты.

В общем, гроза миновала. Но письма Йорика, которые Еська бережно хранила весь год, вдруг решила сжечь. Потому что не знала, как будет все объясняться перед матерью, если та их нечаянно обнаружит.

Письма пачкой, выдаваемые ежегодно для Еськи ее другом, были всегда бережно перетянуты золотистой ленточкой и хранились в дальнем углу нижнего ящика в письменном столе. И когда новогодние их тайные встречи вдруг прекращались, по вине все того же зеркала, она перечитывала послания Йорика весь год. А он – там, в зазеркалье – писал новые.

Их дружба оказалась крепкой, настоящей, но очень тяжелой – разлука длиною в одиннадцать месяцев и три с половиной недели ранила душу так, что к новогодним праздникам Еська не находила себе места. В первый раз ей еще долго казалось, что все приснилось. И на второй Новый год она просто из любопытства под бой курантов подошла к огромному стеклу. За долю секунды зеркало вдруг снова стало светиться, выпуская волшебные снежинки на волю, и Еська, снова не задумываясь ни на миг, шагнула к Йорику.

Теперь они стали старше. Йорик – уже первоклассник, важный и умный, хвалился новым ранцем, школьной формой, угловой линейкой, пеналом с потайным кармашком. А Еська, боясь вдохнуть лишний раз, с восхищением внимала каждому его слову. Потом неделя игр и ночных бесед. Хотелось обсудить так много, прошел ведь целый год! А затем снова неприятная разлука, когда зеркало вдруг умирало.

Отчего-то оно совсем не работало в другое время – ни летом, ни в остальные праздники. Ровно неделю, каждый год, с первой секунды Нового года и до Рождества, наступало время безоблачного счастья для Еськи.

Сначала ей хотелось рассказать все родителям, спросить разрешения встретится с Йориком по-настоящему, но не посмела. Как объяснил ей ее верный и самый лучший друг, им просто не поверят. А если сменят их зеркала, то они и вовсе могут больше не увидеть друг друга. Еська ему безоговорочно верила. И рассказывать, конечно, никому ничего не стала. В этом даже была какая-то особая изюминка – тайный друг и встречи, о которых даже никто и никогда не подозревал, и самые лучшие новогодние выходные!