тропками евнух проводил его в укромный уголок сада. Там ждала Иезавель. Она была одета по-домашнему, в одно платье без покрывала, и оказалась молодой и красивой, особенно при свете луны.

— Говори, египтянин! — приказала она. — Как одолеть пророков?

— Во-первых, — начал Чесноков, — найми людей, которые будут распространять по базарам выгодные тебе слухи. Пусть они говорят, что Илия и остальные пророки подкуплены Венададом. Не сирийцы ли желают раздоров и ослабления Израиля? Другие наёмные болтуны пусть спорят с ними и доказывают, что пророки подкуплены Иосафатом, царём иудейским. — (Чесноков успел уже основательно изучить местную геополитику). — Ведь пророки учат народ поклоняться одному Яхве и не посылать даров ни в какие храмы, кроме иерусалимского — а кому выгодна такая проповедь? Пусть третьи болтают, что одно другому не мешает: что Иерусалим и Дамаск, мол, заключили тайный союз против Самарии, как уже было при царе Иеровоаме, и натравили на нас пророков, подучив крамольным речам. Пусть у простаков ум за разум зайдёт от этих споров. Пусть они даже не поверят твоим болтунам — важно только вложить в их головы сомнение: «вся эта история с пророками нечистая, за ними явно кто-то стоит, только дурак будет полностью доверять им…»

— Но устами пророков говорит Яхве! — ужаснулась Иезавель. — Бог Израиля — не мой бог, но он силён, его нельзя оскорблять!

— Госпожа моя, поверь, Яхве тут ни при чём. Пророки просто умеют говорить властно, красиво, убедительно. Найди мне людей с лужёными глотками, и я за несколько дней научу их пророчить ничуть не хуже. Да нет, даже лучше, гораздо лучше! И эти лжепророки будут проповедовать к вашей выгоде. Они скажут: «Нет царя благочестивее и боголюбивее Ахава, а что он поклоняется Ваалу — так это хитрая уловка, чтобы привлечь Сидон на нашу сторону в борьбе против Иудеи и Сирии. Как только Иерусалим будет наш, а Дамаск разрушен, от Ваала избавимся. Вы недовольны высокими налогами? А как иначе содержать войско и строить крепости, как иначе выстоять против злодеев Иосафата и Венадада? Возмущены, что Ахав казнил этого крамольника Навуфея? Вы что, и вправду думаете, что великий государь это подстроил ради какого-то виноградника? Не будьте глупцами! Зачем царю жалкий виноградник, когда ему и так принадлежит вся страна?» — Чесноков перевёл дыхание. Он был в ударе. Царица слушала с открытым ртом; её красота и романтическая обстановка изрядно подзаряжали чесноковское вдохновение. — И даже если не все поверят лжепропрокам, — продолжал он, — по крайней мере пошатнётся доверие к пророкам. Простаки зачешут головы: «Какие же пророки настоящие — старые или новые? Через тех или через этих говорит Бог Авраама, Исаака и Иакова?»

— Я боюсь прогневить его! — дрожащим голосом проговорила Иезавель.

«Что за дура!» — выругался про себя Чесноков.

— Ничего не бойся, госпожа моя. — Он взял Иезавель за руку. Царица не отняла руки. — Господь Ваал с тобой. Ваал знает, что ты ратуешь ради любви к нему. Ваал защитит тебя.

— Благодарю, — сказала царица. Теперь она, кажется, успокоилась. — Ты воистину мудр как змей, а твои советы — яд, сваренный из слов. Я всё передам Ахаву. И если будет на то воля Ваала, мы сделам по слову твоему. Чего ты хочешь в награду, египтянин? Золота?

Никакого золота. Ни разу не вариант — Чесноков понимал это с самого начала. Какой толк от богатства в родоплеменном обществе, если тебя не защищает ни сильный род, ни властный покровитель? Золото отнимет первый встречный бандит, а если нанять охрану — отнимет сама же охрана.

— Нет, госпожа моя, — сказал Чесноков, — не золота.

— Возлечь со мной?

А вот этого он не ожидал.

— Э-э… нет, госпожа моя. — Чесноков выпустил её ладонь. Он не отказался бы, но всё-таки хотел большего. — Ты прекрасна как кедры Ливана, но разве я посмею обесчестить царское ложе? Я прошу должности царского советника. Я хочу и впредь помогать своей мудростью Ахаву и тебе, госпожа моя.

— Ах, советника, — произнесла Иезавель таким тоном, что у Чеснокова похолодело внутри. «Ошибка! Ой, ошибка! Золото, надо было брать золото…» — Хочешь быть царским советником? Держать свой змеиный язык близ ушей Ахава? Не бывать тому. — Царица звонко хлопнула в ладоши, и евнух молниеносно возник из тьмы. — Этот разбойник пролез в сад и хотел взять меня силой. Убей его.

Чесноков не успел издать даже первого звука того, что могло бы стать мольбой, лепетом оправдания, криком ужаса… Бронзовый клинок сверкнул в свете луны. Что-то со страшной силой ударило в грудь, перебило дыхание…

Он очнулся под стерильно-белым потолком, с катетером капельницы в вене.

Бред. Конечно, всё это был горячечный бред.

Однако же слишком яркий бред. Слишком реалистичный и убедительный. Чесноков никому не рассказал о своих видениях — может, подсознательно опасался, что это придаст им реальности?… Нет, конечно, нет. Что за дичь!

Виктор Хирамович выздоровел и вернулся в Москву, к своей работе на телеканале. В его жизни ничего не изменилось. Разве что он сделался набожнее: стал читать религиозные книги, ходить в капище на Малой Бронной и жертвовать жрецам Ваала вдвое больше денег, чем до поездки в Ханаан.

Как я спас мир

Окно выходило на восток. Я не ослеп только потому, что в момент взрыва случайно отвернулся — но даже отражённым светом стены комнаты полыхнули как солнце, а спину обдало жаром. Сердце сжалось до боли. Ну вот и всё. Я обернулся к окну, щурясь. Огненный шар всплывал над военным объектом в Алачково, остывал и багровел, превращаясь в грибовидное облако, и ничего прекраснее я не видел в своей жизни — а ведь мне довелось видеть Рим, Байкал и восход солнца над гималайскими восьмитысячниками. Вот и конец. Мне хватило времени прочитать все молитвы, какие я знал. Плюс одну, которой не было в молитвослове. Я ещё успел увидеть, как набегает ударная волна, вздымая шторм пыли, сметая дачные домики, как бумажные, а потом меня бесшумно ударила стена. Никакой боли.

* * *

«Так вот он какой, загробный мир», — была моя первая мысль с оттенком разочарования.

Это была моя комната в родительской уфимской квартире, где я жил до переезда в Москву в 2003 году. На письменном столе — системный блок, пузатый ЭЛТ-монитор, маленький кактус «для поглощения радиации», стопка сидишек, стопка трёхдюймовых дискет, проводной телефон, модем. На экране — рабочий стол пиратской Windows 2000, иконки Эксплорера, Навигатора, пиратских Делфи и Фотошопа. В окне — знакомый до последней чёрточки двор микрорайона «Телецентр».

«Это не загробный мир», —