– И находит его братьев или сестер.

Пол прицелился пальцем в Дэвида:

– Бинго! Угадал! Двумя годами раньше в той же больнице под фамилией Кинг появился на свет другой ребенок, у тех же родителей. Сестра Джозефа, Кэрол. Сыщик ликует. Он звонит этой Кэрол, чтобы сообщить ей о том, что она сорвала джекпот. Только Кэрол говорит ему, что ее брат Джо умер аж в тридцать втором году, погиб в автомобильной аварии в Беллефонте, в Пенсильвании, в возрасте шести лет. Вместе с папой и мамой. Кэрол в то время была дома, с няней.

– Он украл документы погибшего мальчика и укрылся в Акроне, в Огайо, – сказал Дэвид. Он уставился в пространство, как торчок после прихода. – Спорю, он из Беллефонта. Возможно, читал об аварии в газете, а через несколько лет, когда ему по какой-то причине понадобилось сменить имя, вспомнил про нее. Что они сейчас собираются делать с деньгами?

– Все за них бьются. Конечно, Кэрол хочет их получить. Считает, раз этот таинственный человек присвоил личность ее брата, у нее есть на это право. На нее работает довольно известный поверенный. Бичемы вроде бы приятные люди, но и они в это ввязались и наняли своего адвоката. В довершение всего засуетились глава округа и мэр. Закон гласит: если у покойного нет установленных близких родственников, деньги отходят государству. Так что город и округ тоже не прочь оттяпать себе кусок.

– А полиция?

– Полиция молчит как рыба. Но есть и еще одна загогулина.

– Ну, как же без этого…

– Среди скудных пожитков старика нашли связку замусоленных записных книжек.

Дэвид подался вперед:

– А что в записных книжках?

– Жизнеописание девчонки, с которой он, очевидно, не был знаком; отчет обо всех ее софтбольных матчах, всех школьных наградах, обо всех ее парнях, о каждой штрафной квитанции, выписанной дорожной полицией. Все подробности ее жизни записаны в этих блокнотах каракулями – предположительно почерком Старика с улицы Примроуз.

– Он что же, преследовал ее?

– Самым настойчивым образом.

– И эта девчонка тоже охотится за деньгами, так? – спросил Дэвид.

– Да нет, ей, похоже, деньги до лампочки. А зря! Эти блокноты местами – прямо-таки любовные письма. Старик по-своему очень заботился о девчонке, прости, об этой женщине. Он нигде не именует ее наследницей, но подразумевает… Короче, тебе нужно самому прочесть газетные вырезки.

Дэвид сидел на диване, уставившись в одну точку, и почесывал щетину на своем мальчишеском лице. Он перевел взгляд на фотографию двухлетнего Таннера, стоявшую на каминной полке. Волосы у малыша взлохмачены ветром с океана, что плещется у него за спиной.

– Хороший сюжет, – наконец сказал он.

– Вот именно.

– Хотя, похоже, об этом уже много писали.

Пол махнул рукой:

– Репортеры не писатели. Загадок еще много. Кто его убил, кем он был на самом деле, почему преследовал эту девчонку…

– За предложение спасибо, – сказал Дэвид. – Если бы я мог снова начать писать, ухватился бы за этот случай. Но я не могу.

– Это еще почему?

Дэвид встал.

– Пойдем в кабинет, налью тебе выпить.

* * *

Дэвид жил в просторном загородном доме с высокими потолками, построенном акронским гомеопатом в 1954 году. Архитектор определенно стремился потрафить своеобразному художественному вкусу доктора-холостяка – получился модернизм, но с отчетливой примесью сельской эстетики. Сегодня декоративные камни по обе стороны камина служили пересеченной местностью, по которой отряд пластмассовых солдат шел в наступление на кухню. Стены идущего от гостиной длинного коридора были оклеены обоями «под рогожку», приятными на ощупь, но изрядно полысевшими внизу, где о них терлась кошка предыдущих жильцов. Дэвид и Пол тихо прошли мимо комнаты Таннера. Мальчик лежал на животе, подогнув колени и выставив вверх попку, – он всегда спал только в этой позе – и сладко сопел. В конце коридора дубовые двери выходили в так называемое восточное крыло, где располагались две комнаты, разделенные широким порогом. Здесь Дэвид оборудовал себе рабочий кабинет. Полки ломились от книг, уставленных аж в три ряда и поддерживаемых фигурками персонажей «Звездных войн»; в частности, Хан Соло предохранял от падения зачитанный том «Дублинцев». В барном шкафчике стояли «Дьюарс», джин и подарок Пола – почти пустая бутылка «Джеймесона». В центре кабинета возвышался игровой автомат «Трон», увы, неисправный – лазерные машины не поддавались управлению, а на уровне с танками зловредный механизм убивал тебя, куда бы ты ни поворачивал. Дальний угол восточного крыла занимал письменный стол Дэвида – это чудище он купил на распродаже через неделю после того, как «Нью-Йорк таймс» включила его «Протеже серийного убийцы» в список пятнадцати лучших книг года. Предположительно стол когда-то принадлежал капитану знаменитого сухогруза «Эдмунд Фицджеральд». Дэвид даже подумывал, что стол проклят. «Эдмунд Фицджеральд» лежит на дне озера. Жена умерла. И с того момента, как пятеро грузчиков приволокли эту махину в дом, он не написал ни единой страницы. Над столом нависала голова бурого медведя – диковина досталась ему вместе с домом.

Дэвид открыл бар, нашарил на верхней полке стакан и поставил его перед издателем. В стакан отправились остатки «Джеймесона».

– А себе? – спросил Пол.

– Если буду пить, угроблю организм, – сказал Дэвид. – Я принимаю уже сто двадцать миллиграммов ривертина в день. Врачи говорят, с алкоголем это сочетать нельзя, вообще ни в каких дозах – печень моментально отправится к чертям. Офигенный побочный эффект, да?

Пол прищурился, глядя на стакан с виски.

– Я понял одну вещь. Меня побуждала писать моя тревога. Моя паранойя, если хочешь. А сейчас я не тревожусь уже ни о чем. – Дэвид покачал головой. – Я пытался писать. Выходит барахло. Я не смогу придумать приличную метафору, даже если мне пистолет к голове приставят. Это как… Не знаю… Как под местным наркозом. Больше нет приступов паники, нет ночных кошмаров. Но и сюжетов тоже нет. Просто не получается. Даже если бы я захотел слезть с ривертина, делать это нужно постепенно. Мой доктор предупредила – чтобы отвыкнуть от этого препарата, нужно несколько месяцев. Так что, если я говорю: «Не могу», это значит: не могу физически.

Пол опрокинул в себя виски.

– Херово, – сказал он.

– Угу!

Они помолчали. Через некоторое время послышался легкий скрип кровати под маленьким тельцем. Таннер тихо бормотал и хлюпал носом. Просыпался.

– Слушай, – сказал наконец Пол. – Всякое бывает…

– Вот этого не надо. Лучше не продолжай.

– Всему есть причины, – продолжил тем не менее Пол. – Точно говорю. Не знаю, что за история с тобой приключилась, из-за которой ты вынужден сидеть на таблетках. Но причина в ней. Скорее всего.

– Ты говоришь это человеку, жена которого врезалась на машине в стену магазина «Доллар дженерал» на скорости семьдесят миль в час?