Деймен улыбается.

— Можно тебя попросить? Одолжи мне, пожалуйста,«Грозовой перевал». Нужно нагонять, а в книжный я сегодня уже не успею.

Я вытаскиваю из рюкзачка затрепанный томик и, держа двумяпальцами, протягиваю Деймену. Отчасти мне хочется задеть его руку кончикамипальцев, прикоснуться к этому прекрасному незнакомцу, и в то же время страшно —я боюсь той страшной вспышки-озарения, которая всегда приходит при касании.

Он швыряет книжку на сиденье, снова опускает на нос темныеочки и говорит:

— Спасибо, до завтра!

И только тогда до меня доходит, что я ничего непочувствовала, кроме пробежавших по коже мурашек. Я даже ничего сказать неуспеваю — он садится в машину и задним ходом выезжает со стоянки.

— Ты меня, конечно, извини, — говорит Майлз,устраиваясь на соседнем сиденье, — но когда я сказал насчет обморока, этоне надо было понимать так уж буквально. Нет, серьезно, что это было? Какой-тожутко напряженный момент случился, прямо так и слышалось: «Привет, меня зовутЭвер, я — твоя очередная поклонница». Кроме шуток, я думал, тебя придетсяоткачивать! Твое счастье, что наша дорогая подруга Хейвен этого не видела. Нехочется тебе напоминать, но она его вроде как застолбила…

Майлз продолжает молоть чепуху в том же духе всю дорогу додома. Ну и пусть себе болтает. А я пока лавирую в потоке транспорта, рассеянноводя пальцем по толстому багровому шраму на лбу, прикрытому челкой.

Ну и как все это понимать? Дело в том, что с самой аварии яне слышу мыслей и не вижу ауры только у мертвых…

Отпираю дверь своим ключом, достаю бутылку воды изхолодильника и поднимаюсь к себе. Мне не нужно шарить по всем комнатам — я итак знаю, что Сабина еще не вернулась с работы. Она целыми днями в офисе, ивесь огромный дом остается в моем распоряжении. Правда, я обычно сижу у себя вкомнате.

Мне совестно перед Сабиной. Она столько труда положила,чтобы выстроить свою жизнь так, как ей хотелось, но все пошло насмарку в тотдень, когда на нее свалилась забота обо мне. А куда ей деваться? У мамы не былони братьев, ни сестер, и бабушек с дедушками давно уже нет в живых. Сабина —единственная папина сестра, и к тому же близнец. Выбор у меня был небогатый —или к ней, или в приемную семью, пока не исполнится восемнадцать. И хотя Сабинапонятия не имеет о том, как воспитывать детей, не успела я выйти из больницы,как она продала свою квартиру в кондоминиуме, купила большой дом и нанялалучших декораторов в округе Ориндж, чтобы отделать мою комнату.

В комнате, конечно, есть все, что полагается — кровать,туалетный столик, письменный стол, а кроме этого — плоский телевизор, большущийчулан-гардеробная, громадная ванная с джакузи и отдельной душевой кабинкой,балкон с потрясающим видом на океан и персональная игровая, с еще однимплоскоэкранным телевизором, баром, микроволновкой, посудомоечной машиной,стереосистемой, диванчиками, столиками, пухлыми креслами и прочими делами.

Смешно подумать — когда-то я бы все отдала за такую роскошь.

А сейчас все бы отдала, лишь бы вернуться туда, в прошлое.

Наверное, Сабина, которая все время общается со своимиколлегами-юристами и прочими важными шишками, считает, что ребенку все этосовершенно необходимо. Не понимаю, почему у нее нет своих детей — то ли из-забольшой загруженности на работе, то ли потому, что она все еще не встретиласвоего единственного, то ли потому, что она вообще детей не хочет… А может,из-за всего этого вместе.

Да, кажется, что я должна бы точно знать, ведь я экстрасенс.На самом деле я далеко не всегда могу разглядеть причины человеческихпоступков, только вижу сами события. Например, целую цепочку образов,отражающих чью-то жизнь, вроде слайдов, только скорее в формате трейлера кфильму. Иногда вижу одни только символы, их еще и расшифровывать надо, каккарты Таро — или как «Скотный двор» (мы его в прошлом году на факультативе политературе проходили).

А вообще, все это очень приблизительно, и случается, я всепрочитываю неправильно. К тому же многие картинки можно понимать по-разному.Вот однажды я увидела большое сердце с трещиной посередине и решила, что этознак несчастной любви, а женщина вдруг свалилась на пол с инфарктом. Пока всеразберешь, можно сто раз запутаться, но сами картинки никогда не лгут.

Между прочим, не нужно быть ясновидящей, чтобы понять:мечтая о ребенке, люди представляют себе очаровательного малыша, а неголубоглазую блондинку с парапсихическими способностями и кучей проблем вэмоциональной сфере. Так что я стараюсь вести себя тихо и скромно и как можнореже попадаться Сабине на глаза.

И уж конечно, я не рассказываю ей о своих чуть ли некаждодневных разговорах с покойной сестрой.

* * *

В первый раз я увидела Райли еще в больнице. Проснуласьночью, а она стоит у изножья кровати, в одной руке держит цветок, а другой мнемашет. До сих пор не понимаю, что меня разбудило — Райли не окликала меня ивообще молчала. Я, наверное, просто ее почувствовала — словно электричество ввоздухе.

Сначала я подумала, что у меня галлюцинации, еще одинпобочный эффект от обезболивающего. Проморгалась, протерла глаза — нет, неисчезла. Мне как-то в голову не пришло закричать или позвать на помощь.

Она подошла ближе, ткнула пальцем в гипс у меня на руках ина ноге — и как захохочет! Без звука, но все-таки — чему тут смеяться? Оназаметила, что я злюсь, тут же сделала серьезное лицо и жестами спросила —больно?

Я пожала плечами. Обида от ее смеха еще не прошла, да истрашновато как-то было. Не до конца веря, что это действительно Райли, я всеравно спросила:

— Где мама, папа и Лютик?

Она мотнула головой, как будто они стояли рядом с ней, ноя-то видела только пустое пространство!

— Не поняла…

Райли улыбнулась и прижала сложенные вместе ладони к щеке —спи, мол.

И я смежила веки, хотя раньше ни за что не стала бы ееслушаться. Потом раскрыла глаза и говорю:

— Эй, кто тебе разрешил надевать мой свитер?

А она вдруг исчезла. Раз — и нету.

Честно говоря, в ту ночь я так до утра и не заснула — всезлилась, что задала такой тупой, дурацкий, эгоистичный вопрос, упустилавозможность узнать великие тайны жизни и смерти. Человечество мечтало об этоммногие тысячи лет, а я… Нашла время шпынять погибшую сестричку за то, что онапорылась в моем платяном шкафу! Что делать… Старые привычки и в самом дележивучи.

Когда Райли появилась во второй раз, я так обрадовалась —даже слова не сказала насчет того, что она напялила на себя не только мойлюбимый свитер, но и мои лучшие джинсы (они были ей длинны и собиралисьгармошкой у щиколоток), да еще взяла браслет с подвесками, который мне подарилина тринадцатилетие. Сестрица давно на него облизывалась. Я улыбнулась, кивнула,как будто ничего не заметила, и подалась вперед, чтобы рассмотреть ее получше.