сознании.

Что же, так даже интересней…

Штокенвильд. Габриэлла

События настоящего времени.

Габриэлла.

В окрестностях Штокенвильда нет ни одного человека, который не мечтал бы попасть на благотворительный бал, ежегодно устраиваемый госпожой Дуримэ — супругой градоначальника. Ведь ради этого открывались торжественные залы Штокенвильдского дворца, некогда принадлежавшего самому королевскому отпрыску. И для нескольких сотен приглашенных становились доступны его потрясающие виды. Великолепные изящные скульптуры, невероятной красоты картины, богатое и даже величественное убранство помещений, — ничто из этого не могло оставить гостей равнодушными.

Только это все я уже несчетное количество раз видела.

Как и знала расположение комнат на всех семи этажах.

Как и ненавидела каждую завитушечку в изразцовых позолоченных панелях.

Потому что мне частенько приходилось все это бесчисленное множество раз натирать до блеска.

Итак, давайте знакомиться. Теперь я верноподданная слуга его высочества, но для всех просто горничная Габриэлла. Этого имени достаточно.

И да, я не выбирала эту работу, это она выбрала меня. Во имя спасения своей жизни я вынуждена была согласиться.

Благо, что сама глава Тайной разведки Катарина Блич поспособствовала этому спасению. Тяжело отказываться от таких подарков судьбы, знаете ли. Когда в спину дышит враг, а ты, пытаясь скрыться с похищенными документами, оказываешься рассекреченной в чужой стране, остается лишь молить господа о милости.

Но как всегда, в Игре намного больше участников, чем видится. И меня, уже схваченную, избитую до полусмерти и прикованную цепями к клетке, неожиданно спасают. А потом вывозят из страны и везут на малую родину на Отверженный полуостров. И оставляют здесь жить и работать в этом самом дворце.

Не такой уж он — этот полуостров — отверженный, как можно было бы подумать. Название просто осталось с доисторических времен. А по сути, это огромный кусок земли у самого синего моря. Несколько малых поселений и главный город Штокенвильд жмутся друг к другу, больше напоминая серых испуганных птичек.

Здесь, конечно, нет столичной суеты, и воздух здесь не в пример чище, и автокапы, вальяжно разъезжающие по тихим улочкам, можно пересчитать по пальцам.

Каждый прохожий знает практически всех жителей в городе. И не только жителей, но и их радости и горести, а также всю родословную до третьего поколения. Где ж еще меня было спрятать? Именно в Штокенвильде, на самом видном месте, где совершенно пропадает желание сбежать. Ведь уже через несколько минут меня вычислят и весть о странной девушке полетит белохвостихой по улицам, от дома к дому, от крыльца к крыльцу.

Четыре года я не выхожу из этого проклятущего замка. Не пытаюсь сбежать, не ищу выхода. Безропотно выполняю обязанности горничной и молюсь о том, чтобы обо мне поскорее забыли на всем белом свете.

Моя каморка находится не на чердаке. И по утрам мне не поют птички, и дрессированные мышки не помогают одеваться. Моя личная комната находится в самом дальнем углу подземного этажа, и чтобы в нее войти, нужно сначала преодолеть длинный коридор с клетками, некогда предназначавшимися для заключенных.

И вот там, в самом конце коридора за стендом с орудиями пыток, таится моя почти уютная комната. Никому в голову не придет искать в этом убогом месте чье-то жилище.

Но даже если бы кто-то хоть раз осмелился спуститься сюда, то уж точно бы не стал рассматривать стенд с разными страшными штуковинами и прикасаться к рычагу в стене. Мало ли, ведь какая-нибудь железяка, запрятана в тайнике, может и голову отрубить, — у старого замка слишком много тайн.

И я одна из них.

В замке Штокенвильда

В моей комнате есть кровать, старенький гардероб со скрипучими дверцами, пара некогда пушистых, но теперь затертых ковров на полу и большая ширма, за которой притаился туалет и широкое корыто для купания. И это практически благословение господне! Потому что водоотведение и горячая вода по специально установленным в доме каналам — это роскошь, доступная в этом городе только богачам. Ну и мне, конечно.

И еще, лично для меня, здесь же было установлено огромное, во весь человеческий рост зеркало. Которое я особенно ненавижу.

Тот, кто заточил меня здесь во имя спасения, позаботился, чтобы мне многое напоминало о провале. Начиная с клеток по коридору, плетей и крюков различных размеров на пыточном стенде, заканчивая этим закаленным особой магией зеркалом, что разбить его практически невозможно. А я пыталась, уж поверьте.

Зеркало-то, конечно, ни при чем. Просто отражение в нем было омерзительное. Некогда красивая девушка с огромными доверчивыми глазами и прекрасной точеной фигуркой больше не появлялась в отражении. Там стояла поломанная кукла, тело которой было изуродовано глубокими шрамами, а взгляд не предвещал ничего хорошего для любого, кто осмелился бы на нее взглянуть.

Не сразу и я смогла привыкнуть к новому образу. И первые полгода я не раз проклинала своего спасителя. Мне, некогда блистающей в свете, имеющей немало поклонников, теперь было нельзя появляться без повязки на лице на люди. Что уж говорить о балах…

Да, кстати, бал.

Подготовка к благотворительному балу длилась почти две недели. И сюда согнали множество наемной прислуги. Так что теперь мне легко давались трудовые будни — из моих обязанностей исключили уборку.

Чем же, спросите вы, я занималась?

Подслушивала чужие разговоры и сплетни: перемещаясь по потайным коридорам, через специальные слуховые отверстия в стенах выясняла, о чем говорит прислуга. Наблюдала, подмечала странности и докладывала о них.

Благодаря моим стараниям удалось предотвратить два готовящихся покушения на важную персону, которая должна была присутствовать на празднике. Это определённо стало для меня своеобразным развлечением после каждодневной уборки никому не нужных комнат.

И к тому же мне и самой было интересно услышать последние новости: чем живет большой мир, и кто сейчас играет на сцене политического театра.

Я закончила работу еще час назад, поэтому Мэйсир — дворецкий с вырванным языком, отправил меня к себе в комнату, пояснив, что я на ближайшие два дня свободна. Знаками показал, что ужин мне оставят у двери, как всегда в семь вечера. А еще в очередной раз напомнил, что я должна быть осторожной и не выходить из своего убежища, даже если за стеной услышу голоса.

Особенно если я услышу голоса! Ведь охоту на меня никто не отменял…

Мэйсир прекрасно изъяснялся жестами, и я очень быстро научилась его понимать. Частично он использовал тайные знаки королевской агентской школы, частично простонародный язык глухонемых. И то, и другое я знала в совершенстве. Так же, как знала и историю