делами сотрудников, вдруг послышался странный шорох, и почувствовалось легкое поползновение сквозняка. Странно, ведь на окнах архива стояли решетки, защищенные магическим контуром, точно таким же, как и во всем королевском замке. Если бы прорвали магическую защиту здесь, то вой сирен был слышен бы на всю округу. Но стояла оглушающая тишина. Я встряхнула головой, отбросила странные мысли и, сделав еще пять широких шагов, открыла четвёртую дверь.

Йор Бегет был хмур. Впрочем, как и всегда. Мужчины средних лет, возможно, думают, что это им очень к лицу. За спиной мастера из окна пробивалось ясное и задорное утро, сквозь открытую створку звонко лилась птичья трель. На столе лежал один единственный лист и ручка, а мой чуть раздавшийся в талии начальник, откинувшись на кресле, внимательно изучал мое лицо. Затем так же молча указал мне на один из двух деревянных стульев для посетителей, встал, налил себе стакан кристально чистой воды из графина, стоящего на подоконнике.

Я ждала, понимая, что с каждой секундой обстановка в кабинете пропитывается какой-то тревогой. Не столько моей, как йора Бегета. Первой не выдержала молчания я и, почти нарушив субординацию, обратилась:

— Мастер Бегет, простите за дерзость. Что-то случилось?

— Да. Да, агент Вуйлич. Ваш отпуск, к сожалению, отменяется. Поступило требование от короля: немедленно отправиться в столицу Франдерии и привезти оттуда некоторые бумаги.

— Простите, мастер. Но ведь кроме меня есть и другие более опытные агенты, — мне захотелось расплакаться.

В отпуске я не была почти два года, хотя по договору отдых был положен каждые шесть месяцев. Но я, гонясь еще за одним отличительным знаком в своем личном деле, брала абсолютно все, что предлагали, наплевав на потребности своего организма. Видимо, сложилось мнение, что так будет и дальше. Но ведь именно йор Бегет буквально вчера сам лично подписывал и согласовывал мой отпускной лист. Что же изменилось теперь?

Последний вопрос я задала вслух. Мастер, заложив руки за спину, проделал возможные четыре шага вперёд-назад по кабинету, пожевывая нижнюю губу, — крайне нехороший знак.

— Агент Вуйлич, приказы короля не обсуждаются. Там черным по белому было написано ваше имя. Я изменить ничего не в силах. Думаю, вы понимаете, что даже будь вы в гробу, мне бы пришлось вас откопать и отправить на задание?

Я кивнула, понурив голову. Действительно, что тут еще обсуждать? Королю нужны сведения, какие-то бумаги, а мы, агенты Тайной разведки, просто расходный материал. Конечно, мы получаем за службу огромное содержание и еще кучу маленьких приятных привилегий. Но приказы в нашем случае действительно не обсуждаются.

Дальше мне объяснили, где и когда я должна появиться, с кем связаться и что забрать. Тонна информации, которую нужно было запомнить здесь и сейчас. Повторять никто не будет, записывать что-либо запрещено.

В столице Франдерии, славном городе Лучезарном, мне предстояло поселиться в гостинице, выследить некоего господина и узнать, где он должен получить важные документы. Выведав место и время встречи, необходимо было обезвредить данного посредника и занять его место, а именно пойти на назначенную встречу, забрать бумаги и уехать из страны. Задание, как тысяча подобных и отлично мною выполненных. Единственное, что меня смущало, но я так и не решилась спросить об этом у мастера, — почему именно я?

Кто-то называет это интуицией, но наш учитель по логическому мышлению в школе агентов называл это сверхспособностью мозга — просчитывать за доли секунды незначительные, но очень важные факты, и как итог выдавая мысль, порой нелогичную, но в большинстве своем верную.

Моя интуиция вопила — вместо меня могли послать кого угодно! Но отказаться я не могла, приказы короля не обсуждаются, да. А так хотелось, в том числе и узнать, кто его надоумил… Но разгадать чью-то игру мне в тот момент было не по силам. Попрощавшись с отдыхом у моря и порвав подписанный отпускной лист, я собрала чемодан, получила новые документы и имя, и укатила в далекую Франдерию — родину моды, экзотических блюд и откровенных танцев.

В столице Франдерии

В столице Франдерии, прекрасном городе Лучезарном, я бывала уже несколько раз.

До предполагаемой встречи оставалась неделя, поэтому можно было в полной мере насладиться прекрасными видами огромного города, испробовать изысканные яства и даже понаблюдать за проходящим в эти дни открытым фестивалем танцев.

Труппы разряженных артистов каждый вечер проходили по улицам, собирая многочисленную толпу зрителей. Кто-то из шествующих был просто на подтанцовке, но в центре неизменно передвигалась самоходная платформа, на которой зажигательно танцевала пара. Порой костюмы на танцующих были настолько откровенны, что эпатированная публика ревела, как дикий зверь, и это многоголосое эхо разносилось на всю округу.

Тогда я носила черные короткие волосы и позволяла себе платье с открытыми плечами. Белоснежная кожа прекрасно смотрелась с бордовым переливающимся нарядом. А общий праздничный дух столицы соответствовал моему яркому макияжу.

Ежедневно мой ужин проходил в одном из лучших ресторанов на Пятой цветочной аллее, где столики располагались на открытой террасе второго этажа. Я подолгу любовалась видами столицы в лучах закатного солнца, а затем брала бутылку дорогого винтлейна и возвращалась в гостиницу пешком. И уже перед входом на свой этаж откупоривала бутыль и делала вид, что пью с горла.

Пьяная женщина — доступная женщина. Города меняются, но правила остаются неизменными. Рыбка клюнула за пару дней до предполагаемой встречи.

Я — грустная и слегка шатающаяся от усталости (но по сценарию просто немного пьяная), преодолевала длинный коридор на своем этаже, естественно оступилась, ахнула, оперлась о ближайшую дверь, слегка стукнула об нее бутылкой. Дверь открылась как раз в тот момент, когда я изящно поднимала подол широкой юбки и тихо постанывала от боли.

— Цори? Простите, добрый вечер, что-то случилось? Вам помочь?

Мужчина, вышедший из номера в одном халате, выглядел одновременно смущенным и обеспокоенным.

— Ох, прошу прощения, я кажется подвернула ногу. Так больно! Но я сейчас, немного подожду, когда утихнет боль, и дойду до своего номера, он в конце коридора. Еще раз простите за беспокойство, — ворковала я, одной рукой продолжая держать подол, вторую прижимая к глубокому декольте.

— Давайте, я осмотрю вашу ножку.

— Вы доктор? — опасливо вопросила я, вздымая грудь на каждом вдохе.

— Нет, но вывих поправить смогу.

В следующий миг клиент уже сидел у моих ног, легко ощупывая лодыжку. Больше лаская, чем исследуя, а это говорило о многом.

Мужик этот, йор Жустин, как впоследствии выяснилось, был простой городской чинуш, падкий до красивеньких женщин и выпивки, а потому уже у двери моего номера он пригласил