В глубоком удивлении Фаина Семеновна вернулась назад,получила кусок мяса, но есть его не стала. Все ее внимание теперь былоустремлено на Любу. А та, не подозревая, что стала объектом слежки, делаластранные вещи. Во-первых, когда Мария Григорьевна ушла в дом, ее дочь мигомразмотала бинт на пальце у мужа и стала капать на рану какую-то жидкостькрасного цвета, совершенно не похожую ни на один известный Фаине Семеновнеантисептик.

– Ой, – отбивался Игорь, – хватит, щиплет очень. Уже залилиже йодом!

– Мне кажется, что наш йод просрочен, – на полном серьезезаявила девушка.

Фаина Семеновна навострила уши. Йод потерял годность? Ну иглупость говорит невестка, разве такое возможно! Потом Люба приволокла какие-тотаблетки и начала всовывать мужу.

– Выпей.

– Ну что ты из-за ерунды трам-тарарам подняла, – улыбалсяИгорь, – я просто палец поцарапал.

– Немедленно прими!

Молодой муж скривился, а когда жена на секунду отвернулась,швырнул капсулу в костер. Фаина Семеновна мысленно одобрила сына: правильно,нельзя позволять всяким садиться себе на голову.

Когда ночью выяснилось, что у Игоря высокая температура и,скорей всего, началось заражение крови, именно Люба настояла на том, чтобыотвезти его в местную больницу.

– Просто устроила истерику, – с красным от злобы лицомговорила сейчас Фаина Семеновна, – кричала: «Мы не довезем его до Москвы». Икаков результат? Игорек скончался от того, что в этом захолустье не было нилекарств, ни приличных врачей. Она нарочно убила его.

– А через какое время после помещения в больницу скончалсяИгорь? – тихо спросила я.

– И часа не прошло, – пояснила Фаина Семеновна, – сердце невыдержало, стояла жара, процесс интоксикации организма пошел очень быстро.

– До Москвы было далеко?

– Два с половиной часа на машине. Я вздохнула. Игоря ивпрямь бы не успели доставить в столичную клинику, он бы умер в дороге.

– После похорон, – не замечая выражения моего лица,продолжала Фаина Семеновна, – я приехала к Любе и прямо сказала: ты убила моегосына.

– А она что?

Мадам Чижик пожала плечами:

– Весьма спокойно спросила: отчего я сделала подобный вывод?

Свекровь рассказала ей про шампур, красный антисептик,лекарство и подвела итог:

– Ты отравила моего сына. Сначала толкнула его, чтобы оннапоролся на острый шампур, а потом обработала рану какой-то дрянью, чтобы онавоспалилась. Ну-ка, отвечай, зачем ты вышвырнула железку в сортир? Небосьхотела скрыть, что она вся ржавая?

Люба попыталась вразумить свекровь:

– Вы сами не знаете, что говорите. Йод на самом деле имеетсрок годности, правда, он не тухнет, как кефир, просто теряет антисептическиесвойства. Красная жидкость – это фукорцин. Просто удивительно, что вы прожилижизнь, так и не узнав про это лекарство. Таблетка, которую я предлагала Игорю,– антибиотик нового поколения. Если бы вы сказали мне, что Игорек не принялкапсулу, а зашвырнул в костер, я бы принесла еще одну, и мой муж, вполневероятно, остался бы жив. Да, я выкинула шампур, но только по одной причине:испугалась, что кто-нибудь еще поранится, этот шампур самодельный, давно хотелаот него избавиться.

Но Фаина Семеновна с возмущением воскликнула:

– Убийца!

Любочка распсиховалась и выгнала старуху. Та несколькомесяцев звонила невестке и требовала:

– Иди сама в милицию, а то я отправлюсь туда. Покайся,расскажи о содеянном. Иначе я обращусь в органы.

– Иди куда хочешь, старая дура, – отвечала Люба, – совсем изума выжила, напридумывала дряни!

Поняв, что бывшая невестка не хочет признаваться, ФаинаСеменовна пошла в отделение. Ее вежливо выслушали и выпроводили, не ставвозбуждать дела.

– Впрочем, господь сам покарал негодяйку, – с плохо скрытойрадостью верещала злобная старуха, – Любовь умерла. Так-то вот! Кара всегдападет на голову убийц.

Я с тоской вертела в руках бахрому от скатерти. Эх,совершенно зряшная поездка. Я думала, у Фаины Семеновны и впрямь имеютсякакие-то доказательства, улики, а тут – кухонная свара, война свекрови сневесткой! Я снова вытащила пустышку! И что теперь делать?

– Только Розочка Шифрина и поняла меня, – внезапно завершиларассказ старуха. – Честно говоря, я не слишком-то раньше привечала девушку,очень уж она вешалась Игорьку на шею, но теперь понимаю. Розочка любила Игоря.Уж лучше бы он женился на ней! Роза, когда узнала о моих предположениях, прямозатряслась вся, посерела и воскликнула:

– Убью ее! Отравлю! Любке Боярской не жить на этом свете.

– Дайте мне, пожалуйста, телефон Розочки, – попросила я.

– Зачем? – проявила старуха бдительность.

– Очень интересная фамилия, – не растерялась я, – подойдетдля моей работы, которая, надеюсь, разрастется до книги.

Окончательно отупев от жары, обливаясь потом и чувствуя, какв желудке ворочается противное липко-сладкое мороженое, я приехала домой и влезлапод душ. У Розочки Шифриной никто не снимал трубку. Наверное, она сейчасмаялась на работе. Но в конце концов она явится в свою квартиру. Холодная водалилась мне на лицо, вылезать из-под душа не хотелось. Внезапно дверьприоткрылась и всунулась Томочка:

– Вилка!

– Чего тебе? – не раскрывая глаз, поинтересовалась я. – Будьдругом, кинь мне сюда бутылочку холодного кваса.

– Тебе придется выйти, – с сожалением сказала Тома.

– Зачем?

– Пришел какой-то странный мужчина, – недоуменно объяснилаона, – говорит, ты его знаешь и ждешь на сеанс массажа!

Я потянулась за полотенцем.

– Наверное, ошибся квартирой, я никогда не имела дела смассажистами.

– Может, и зря, – улыбнулась Тамарочка, – вон у КатиСкачковой остеохондроз начался, вызвали некоего Игоря Федоровича – и все,носится Катюха словно заводная.