– Надька! Чаво ты убиваешься из-за Ленки! Эка невидаль,посадили девку! Вон глянь скорей сюда! Вот эта, – в мою сторону направилсякорявый палец с облупившимся ярко-красным лаком, – отсидела свое, за убийство!А теперь писательница, Арина Виолова!

В пирожковой воцарилась тишина. Несколько десятков пар глаз,блестящих от любопытства, принялись шарить по моему лицу. Я не сумела сдержатьрыданий, скомкала мерзкую газетенку, швырнула ее в Олега и, чувствуя, как чужиевзгляды прожигают на мне дырки, побежала на улицу. Вслед мне понесся негодующийголос Олега:

– Ты офонарела? Какое убийство?! Эта женщина никогда непривлекалась!

У метро я слегка успокоилась и решила принять мерыбезопасности. Непонятно, каким образом люди опознают меня по фотографии, накоторой я сама не могу найти себя. В ближайшем ларьке пришлось приобрестибейсболку и черные очки. Натянув козырек на нос, я спустилась в подземку ипопыталась ослабить натянутые, как гитарная струна, нервы. Ладно, собака лает,а караван идет, надо искать убийцу Любы Боярской.

Услыхав, что к ней хочет приехать женщина, пишущая книгу оредких фамилиях, Фаина Семеновна мигом воскликнула:

– Жду с нетерпением!

И не успела я появиться на пороге большой, просторнойквартиры, как она заявила:

– Чижик – уникальная фамилия, нас в Москве в свое времяимелось только четверо. Я, мой отец, муж и сын.

Услыхав последнюю фразу, я сразу поняла, кто в доме былхозяин, и сообразила, как следует строить беседу. Следующий час мнедемонстрировали семейные фотоальбомы и засыпали ненужными сведениями:

– Наш прапрапра.., дед, – на полном серьезе сообщала ФаинаСеменовна, – рос вместе с царевичем Дмитрием, ну помните? Еще поговаривают,будто ребенка Борис Годунов приказал убить. Мальчики любили развлекаться такойзабавой, как игра в ножички. Ножик по-старорусски – чижик, отсюда и фамилия.

На мой взгляд, глупее истории и не придумать, но попробуйтедоказать, что это не правда! Несчастный царевич Дмитрий давно то ли убит, то лиумер от припадка эпилепсии, косточки Бориса Годунова тоже истлели… Но ФаинаСеменовна рассказывала о своем предке так, словно совсем недавно пила с ним чайна кухне. Нить ее повествования тянулась ровно, без узелков, – очевидно,пожилая женщина не раз озвучивала историю. В конце концов клубочек докатился доконца.

– Увы, – вздохнула Фаина Семеновна, – на мне род Чижиковугасает.

– Но у вас есть, кажется, наследник, – я приступила кинтересующей меня теме, – он женится, родит сына. Впрочем, девочка тожеподойдет, не станет менять фамилию, когда выйдет замуж, и все.

Фаина Семеновна покачала головой:

– Игорь умер.

– Простите.

– Ничего, вы же не знали.

– Но что случилось? Он болел?

Чижик нахмурилась.

– Еще одна наша трагедия. К сожалению, некоторые семьисловно проклял господь. Вот мой прадедушка всегда говорил, что мы до седьмогоколена будем несчастливы. Видите ли, в свое время Иван Николаевич Чижик,богатый землевладелец, крепостник, воспользовался правом первой ночи <Правопервой ночи – в крепостной России барин имел право лишить невинности невестусвоего слуги или крестьянина сразу после ее свадьбы Прогрессивная частьдворянства резко осуждала тех, кто пользовался этой возможностью.>. Слышалипро такое?

– Конечно, учила в школе историю России.

– Так вот, девушка наутро утопилась в пруду, но передсмертью она прокляла Ивана Николаевича до седьмого колена, воскликнув: «Пустьстаршие сыновья твоих сыновей не доживают до зрелых лет до тех пор, пока ихкровь не смоет мою». Вы не поверите, но через год после этого неприятногопроисшествия скончался его сын Сергей Иванович. И с тех пор рок просто виситнад Чижиками. Все старшие мальчики погибали, причем при трагическихобстоятельствах. Один пошел купаться в грозу и был убит молнией, другой попалпод лошадь… Леонид был убит в восемнадцатом году, Николай погиб на фронте…Игорька же извела жена. Я удивилась:

– Вы уверены?

Фаина Семеновна поджала и без того тонкие губы.

– Я всегда была против этого брака! Очень неприятная семья –что мать, что дочь! Представьте, вдень свадьбы молодая заявила: «Не стануменять фамилию Боярская на Чижик. Не хочу, чтобы надо мной люди смеялись». Выпредставляете? Фамилия Чижик ей не подходила! Не прошло и двух месяцев послесвадьбы, как Игорька отравили!

– Но из-за чего, ведь не из-за фамилии же!

– Сейчас расскажу все до мельчайших деталей, – кивнула ФаинаСеменовна, – а вы, когда станете писать книгу, должны большую часть посвятитьистории семьи Чижик, поверьте, в ней есть самые трагичные страницы.

Я постаралась «удержать» лицо. Да уж, некоторым людямнастолько хочется прославиться, что это выглядит неприличным.

– В тот ужасный день, – завела Фаина Семеновна, – мать Любы,Мария Григорьевна, решила похвастаться передо мной своей дачей. Мы с мужем всюжизнь честно проработали учителями, отдали себя без остатка чужим детям. Взятокне брали, машин и фазенд не нажили. А Боярские – врачи, сами знаете, без денегк ним соваться нечего, так налечат! Всю жизнь потом будешь не рад. Да еще МарияГригорьевна мещанка, абсолютно бездуховная личность! У нее дом ломился отхрусталя и ковров, но книг не имелось! Ну вот, значит, позвала на дачу…

Фаина Семеновна скрепя сердце, согласилась. Вот ведь какполучается в жизни! Сын женится на неприятной девушке, а бедной материприходится общаться не только с отвратительной невесткой, но и с еемалосимпатичной мамашей.

– Вообще не понимаю, – злилась Фаина Семеновна, – как онасмогла переступить порог этой дачи! Во время шашлыков гости изрядно выпили, иодин из мужчин рассказал мне, что именно в этом доме задохнулись от дыма еестаршая дочь и зять. Я бы мгновенно продала избу, но Мария Григорьевна как ни вчем не бывало накрыла стол.

Фаина Семеновна, злясь, сидела в углу. Противная сватья,очевидно, очень хотела унизить ее, потому что закатила целый пир. Набелоснежной скатерти высились разнокалиберные бутылки, тут же стояли блюда срыбой и овощами, вазочки с икрой, а на подоконнике размораживался вкусный, ноочень дорогой торт немецкого производства.

– Приличные люди не покупают таких продуктов, – злиласьсейчас Фаина Семеновна, – они предназначены для воров, взяточников и негодяев.Мария Григорьевна специально потратилась, чтобы уколоть меня. Знала ведь, чтоживу на крохотную пенсию.