На одной из станций в вагон ввалилась шобла укурков. Они со смехом обступили пьяного. Нагло стянули с его пальца обручальное кольцо и выгребли из карманов мелочь, наградив напоследок несколькими затрещинами.

— Не… ну, какие дела… — качаясь, бубнил пьяный. — Чё творите-то?.. Отдайте кольцо…

— Заткнись, пивная бочка. От тебя несет, как из нужника…

— Эй, глядите-ка на того педика в углу! — воскликнул один из них, показывая на меня. — Может быть, у него есть чем поживиться?

Ко мне заинтересованно обернулась вся стая, поигрывая цепочками и шоковыми дубинками. Поодиночке они были ничем — грязью под ногтями. В стае же представляли опасность, которую нельзя было недооценивать. Я не стал дожидаться, пока они завладеют инициативой, а выбрал единственно правильный вариант поведения. Поднявшись, я направился к ним. Мое лицо не выражало ничего, кроме раздражения.

— Верните ему кольцо и украденные деньги. Тогда, быть может, я отпущу вас живыми и позабуду, что видел ваши гнусные рожи. Ну?

— Оно еще и разговаривает? Мне не послышалось? — зло захихикал громила в кожаных штанах с заклепками и светящейся в полутьме зеленой рубахе нараспашку. — Черт меня дери, с каких это пор они стали такими наглыми? Нужно его проучить, ребята. У меня как раз есть кое-что для его зада. Думаю, это не оставит его равнодушным.

Неторопливо достав из-за пояса электрическую дубинку, он демонстративно провел наконечником по сиденьям. Посыпались искры.

— Теперь не хныкайте, — буркнул я, больше раздосадованный трофейной одеждой, нежели оскорблениями.

«Ну и одежку я себе раздобыл», — с негодованием подумал я, уже начиная действовать.

Ухватившись за поручни обеими руками, я сведенными ногами с хрустом влепил в грудь громиле. Укурок, икнув, отлетел, пробив толпу дружков, словно выпущенный из пращи камень. Одновременной двойной подсечкой я сбил с ног двух других и двинул коленом в пах третьего. Последний парень с криками ярости кинулся на меня, размахивая своим «игрушечным» электрошокером. Таким разрядником нас, бывало, наказывали на Эпилоне за сквернословие. Почти родное мне устройство. Я даже уклоняться не стал, просто выбил его из рук, а парню крепко заехал в глаз.

Потасовка длилась не больше двадцати секунд. Сохраняя ледяное спокойствие и не обращая никакого внимания на их вопли, я хладнокровно ломал им руки и ноги. Эта мразь еще долго будет ходить в гипсе, хоть на время перестав терроризировать мирных жителей. Вывернув наизнанку их карманы, я вручил пьяному его, кольцо и несколько мятых купюр — не обращая внимания на его заикания в бесплодных попытках отблагодарить.

Пока те, что поумнее, со стонами и кашлем ползали по полу вагона и умоляли не бить, остальные, еще не понявшие суть своих неудач, пытались взять реванш, понадеявшись на грубое оружие, а не на собственные мозги. Один из них пытался выхватить из-за пазухи ручной лучемет и пальнуть в меня. Но я вовремя заметил этот маневр и всадил в его ногу по самую рукоять свой нож SOG. Острие вышло с другой стороны бедра. Парень, взвизгнув, словно девка, которую лишают девственности, выронил пистолет и с воем стал кататься по полу, пытаясь вытащить глубоко засевший металл. Нож SOG имел одно неприятное свойство. Попадая в тело, он вдоль всего лезвия ощетинивался шипами, не давая противнику изъять себя из плоти, пока не нажать на специальную выемку на рукояти.

— Ну что за идиот! И откуда у тебя такая грозная пушка?! — подивился я, подобрал с пола пистолет и быстро спрятал под майкой.

Одним рывком я вытащил нож, успев нажать ногтем на выемку и убрать шипы. Если бы я этого не сделал, они легко вырвали бы приличный кусок мяса, попутно перерезая вены. Вой превратился в какое-то подобие бульканья. Парень открыл было рот, чтобы заорать во всю глотку, но я его опередил. Носок кроссовка попал ему точно под нижнюю челюсть, отключив на несколько часов. Отрезав от его рубашки длинный лоскут ткани, я наскоро перевязал ногу, чтобы он не истек кровью. Нас и этому учили. Любой из солдат «Альфы» мог на время заменить военного фельдшера или даже хирурга. Вот ведь ирония! Нас настойчиво учили убивать наравне с умением оказывать медицинскую помощь.

Выскочив на ближайшей станции, я побежал к выходу на поверхность, оставив позади себя пятерых стонущих, избитых и искалеченных подонков. Это им будет хорошим уроком. В следующий раз дважды подумают, прежде чем связываться с первым встречным.

На поверхности меня ослепили дорогие магазины мехов и драгоценностей. По улицам важно шуршали шинами лимузины богатеньких особ. Над головой проносились голограммные строки биржевой информации. В этом году все показатели были хуже не придумаешь — в минусе. Из-за нескольких неудачных военных кампаний многие предприятия обанкротились, создав воронку финансового кризиса в сфере высоких технологий. Она по мере роста затягивала в себя все больше пострадавших.

«Риверсайд», — расстроился я.

Где еще будут продавать драный мех песчаной пумы с Альбатроса за такие бесстыдные цены?

Инцидент в метро меня ничуть не взволновал. Я не боялся, что эти жлобы побегут жаловаться в полицию. Такие криминальные субъекты обычно обходят полицейские участки за километр, потому что на них самих висит куча преступлений. Да и кто поверит россказням пьяных долбанов, что их раскидал и порезал всего один человек. А вот за кое-какие их деньги и оружие большое спасибо, оно мне скоро пригодится.

Досадливо закусив губу, я перебежал через дорогу на красный свет. Согласно общественной информационной директории, до квартала Хайтека оставалось не меньше трех станций на пневмопоезде, но спускаться в метро мне расхотелось. Пришлось быстрым шагом пересекать большую пробку в наземной части Мэпл-стрит и подниматься на крышу сорокаэтажной свечи метацентра «Технотроникс». С нее тянулись транспортные магистрали вплоть до Хайтека, с небольшой остановкой на небесной платформе «Мир еды».

Оплатив мелкой монетой проезд на эстакаде, я устало устроился в кабинке за столиком и перекусил пиццей и дешевой газировкой. Достал трофейный пистолет и быстро разобрал его, стараясь определить степень износа. Износ был минимальный. Кабинка быстро скользила по светящимся силовым линиям над центральным стадионом и далее, к сверкающим башням и разноцветным куполам центра города. Сам район Хайтека жил своей странной жизнью круглосуточно. В ней не было места обычным обывателям, незнакомым с киберкультурой. По слухам, она зародилась во времена первых вычислительных машин терран — это были огромные шкафы, которые порой занимали целые здания. Шутка это или вымысел, я не мог сказать наверняка. На каждой планете, в каждом человеческом городе можно было встретить район, похожий на этот. Крупнейшие развлекательные центры предлагали погрузиться в чудесный мир виртуального киберпространства.

Мои имплантаты на мгновение ослепли от многокрасочной радуги работающих электронных машин и серверов, создающих что-то вроде одного яркого пятна света. Под силовым куполом не было видно ни неба, ни светила, но чистые улицы квартала были выложены люминесцентным зеленоватым минералом, дающим свет не хуже фонарей. Даже воздух мерцал всеми цветами радуги. Создатели постарались максимально приблизить квартал к реализации виртуального мира, в котором круглые сутки прожигали свои никчемные жизни городские бездельники и лентяи. И архитекторам это неплохо удалось. Особенно хорош был главный проспект, сделанный из одного сплошного экрана. Я здесь еще и минуты не пробыл, а меня уже не оставляло навязчивое ощущение, что все тут нереально. Мир жидкокристаллических и голограммных поверхностей. На них без перерыва подавали пестрые слайды, мультипликационные ролики и рекламу, призывающую сменить старые игровые квазиприставки на более совершенные — субканальные, с движком от «Кулерспола». Мультфильмы, возникающие перед моим носом через каждые три метра, были весьма профессионально выполнены в стиле анимэ. Этот стиль в последнее время был очень популярен в молодежной тусовочной среде. Их живо обсуждали толпы ребят, шатающихся в неописуемых нарядах, с бутылками пива в руках. С одеждой мне явно не повезло. Об этом свидетельствовали красноречивые взгляды. Какие-то парни, заливаясь хохотом, толкали друг друга локтями и тыкали пальцами в мою сторону, выкрикивая оскорбления.