– Перешли, – томно подтвердила я, – уже доверила тебе самое дорогое – любимую сестренку.

– Глубоко польщен, – он патетично положил руку на сердце, – буду печься о ее безопасности тщательнее, чем о своей.

Верю, с его-то суицидальными наклонностями. Вместе с этой мыслью в голову стукнула другая, заставив меня застыть. Если принц умрет не от проклятия, планы Культа рухнут? Одна реликвия у меня, вторую не использовать. Велизар не сможет воплотить задуманное, и мое убийство станет ни к чему?..

– Удачно совпало, – вдруг сказал Герман, я сглотнула, – швея закончила твое платье и явится для финальной примерки к обеду, то есть с минуты на минуту.

– Ах да, платье… – Совсем забыла о нем. – Быстро она управилась.

– Как раз вовремя. Сразу его и выгуляешь.

– Где?

– Вечером на собрании!

– Меня туда не приглашали.

– Так я приглашаю, – он расцвел улыбкой, – экая недогадливость, ты точно переработала вчера.

Я вперила взгляд в подоконник. Шанс попасть на собрание для избранных высоких господ, созванное лично императором… Любопытно, конечно, о чем он им объявит, но я всяко узнаю – в трапезной, на следующий день. Сейчас же хотелось скорее отсюда уйти. Из этого дворцового крыла, от Германа, от лезущих в голову мыслей.

– Не думаю, что мое присутствие уместно.

– Не думай, – милостиво разрешил он, – еще один маг рядом со мной никого не смутит, учитывая мою усиленную охрану. Хочешь – считай, что беру тебя для дополнительной подстраховки. Ты у нас теперь гроза Культа.

Я криво усмехнулась, возразила:

– Об этом никому не известно, сведения секретные.

– Скоро обнародуют, – не отступился Герман, – и ни у кого язык не повернется заикаться о неуместности. Не говори, что занята: после облавы тебе обязаны были предоставить выходные.

Наверное, предоставили. Не интересовалась. Но идти к Северину я пока не готова – ни по службе, ни по другому поводу. Впрочем, ни к чему сейчас не готова. Даже на Германа посмотреть прямо, не то что принимать приглашения.

– Пожалуйста, – произнес он без малейших игривых ноток, – сходи со мной, прошу. Мне надо.

– Зачем? – Я оторвала глаза от подоконника и встретилась с просящим выжидающим взглядом. Глубоким, серьезным. Так не просят из скуки или праздных желаний. – Что его величество там объявит?..

– Не знаю, но ничего хорошего, – он развернулся лицом к окну, – для меня. Сегодняшний наш разговор приводит к выводу, что отца я прилично достал.

Неудивительно! Пьянки, ультиматумы, побеги… Спасаешь сына, жертвуя дочерью, а он тебя в этом обвиняет. Но винит-то на самом деле себя. Каким образом вышло, что ему позволили дойти до подобного состояния? Где глаза любящих родственников, а где мозги? Да уж, семейка.

– Просто побудешь рядом, – Герман подался вперед и как-то по-детски уткнулся лбом в стекло, – и всё.

По-моему, ему нужна не компания. Поддержка.

– Схожу, – выдавила я – и слово, и улыбку, – побуду.

Где еще мне выгуливать перепавшие не по статусу шелка? Попрощавшись до вечера, я отправилась их мерить. Стараясь не думать о том, что его падение с той крыши могло стать моим спасением, хотя бы временным.

Платье было восхитительно: изумрудно-зеленое, из тончайшего шелка, отороченное лентой и расшитое крошечными жемчужинами. Они усеивали лиф, теснились непрерывной линией на поясе и спускались россыпью по подолу сзади. Изысканный и элегантный в своей простоте фасон: до талии ткань плотно облегала тело, низ струился волнами. Длина в пол, закрытые плечи, эффектный вырез, но в пределах допустимого. Отражение в зеркале мне нравилось! Подведенные сурьмой глаза казались еще зеленее обычного, высокая прическа открывала шею и скулы. Пожалуй, никакого ожерелья для завершения образа не требуется. И славно, хватит их с меня…

– Последний штрих. – Рада окунула палец в баночку с краской из яблоневых листьев и барбариса, провела им по моим губам – аккуратными, втирающими касаниями. Отстранилась и, оценивая результат, присвистнула: – Ну красавица же!

– Твоими стараниями, – я сжала губы, чтобы краска легла ровным слоем, – без тебя я бы гораздо дольше собиралась.

И настолько идеально не вышло бы, она сотворила своего рода магию. Всего за полчаса, в ее временной комнате. Я и не подозревала, что мой скромный запас косметики способен на такое. Казалось, Рада могла нарисовать на лице что угодно любыми подручными средствами. Но у нее получилась я. С удачно подчеркнутыми достоинствами и скрытыми недостатками, но все же именно я, не Дарина. Та избегала ярких оттенков, вызывающего макияжа и любых контрастов. Нежность, плавность, умеренность – это не мое. Рада понятия не имеет, кто я на самом деле, а непостижимым образом уловила суть.

– Даже жаль, что сборы не затянулись, – она обошла меня кругом, еще раз проверила шнуровку на моей спине, – ты бы не только в общих чертах рассказала, как привела тайную службу гонять уродских адептов по их же логову.

– Не рассказала бы, клятва… – сослалась я на то, что действительно мешало. К счастью! Не признаваться же, что в «Гадкую выдру» я приходила не к ней, а следить за Богданом. – Но да – жаль, ты успела бы объяснить подробнее, что думаешь о предложении принца.

– Я его приняла, чего теперь думать, – ответила Рада уклончиво. – Ты не против, а я согласна. Он мне помог, было бы неплохо и мне как-нибудь ему пригодиться.

Со столь выдающимися талантами, и в секретари… Повезло ему!

Покрутившись перед зеркалом, я выпустила из прически локон, убрала за ухо. Так лучше. Эдакий элемент небрежности, не кажется, что расстаралась и из кожи вон лезла, пытаясь встать вровень с дамами из высшего света.

– Иди, – Рада напутственно толкнула меня в спину, – сияй.

На долю секунды почудилось, что сказала она: «Иди, Сияна». Сердце подскочило к горлу, и я вылетела за дверь – как ошпаренная, не оглядываясь. Будто опаздывала и император ждал лишь меня, чтобы начать…

А ну, спокойно! Ни о чем Рада не догадывается, по крайней мере, пока что. Вернув утерянный контроль, я зашагала по коридору более ровной походкой. Навстречу вышел Герман – из своего кабинета. Мне достался долгий и довольный, но отнюдь не пораженный взгляд. Словно он ни капли не сомневался в моей прелестности и просто вновь в ней убедился.

– А я сразу тогда из кустов понял, – прокомментировал Герман, – что ты чудо, как хороша.

– Ты тоже, – сказала я чистую правду.

Выглядел он… принцем. С книжных картинок, на которых изображали венценосных особ при полном параде. Хорош, да. Расшитый серебром мундир, гладко выбритые щеки и волевой подбородок, пепельные волны волос, зачесанные назад. Экстерьер бросался в глаза. Но и я давно не деревенская дурочка, сиять умею. Могу чистым светом всё вокруг залить – чтоб наверняка!