— Это был не блеф, — спокойно ответил я, — а психологическийэксперимент. Я подумал, что ты трус, и убедился в этом.

Его лицо потемнело. Харбет сжал кулаки, но его явно пугаламоя уверенность.

— Пожалуй, я дам тебе еще один шанс, — сказал он. — Ты неподлежишь моей юрисдикции. Копайся в своем дерьме, и у тебя не будет никакихнеприятностей. А сунешься еще раз в Сайта-Карлотту — надолго получишьбесплатный номер в большом доме.

— Я не приеду, пока не придет время. Он затолкнул меня вмашину агентства.

— Давай-давай, умник. Езжай прямо в Лос-Анджелес. Если тыеще раз появишься в этом городе, считай, что ты сам вынес себе приговор. Усек?

— Это все? — спросил я.

— Все, — сказал Харбет. Он отвернулся и с важным видомнаправился к полицейской машине. Взревел мотор. Большой автомобиль, круторазвернувшись, исчез за воротами.

Я вытер платком разбитый нос, сел в машину и подъехал кофису, где сидел все тот же парень, делая вид, что он ужасно занят. Я поправилгалстук и подошел к нему. — Я немного подумал и решил все-таки взять квитанцию.

— Вам не понадобится квитанция. Все в порядке. — Он явнонервничал.

— Выписывай квитанцию.

Он мгновение поколебался, потом быстро написал и протянулмне бумагу.

Я посмотрел на нее и спрятал в карман.

— Спасибо. Мне нужна была только твоя подпись. Может быть,ты мне еще понадобишься.

Я сел в машину и поехал из города, внимательно контролируя,чтобы стрелка спидометра держалась ниже пятнадцати миль, пока не выехал загородскую черту.

Когда я приехал в Лос-Анджелес, Берта Кул была в агентстве.

— Ради Бога, Дональд, где ты был все это время?

— Работал.

— Никогда больше так не делай.

— Как?

— Не уезжай туда, где я не могу с тобой связаться.

— Я был занят и не хотел, чтобы со мной связывались. Чтослучилось?

— Здесь начался сущий ад, и я не знаю, как это остановить.Что с твоим носом? Он распух.

— Его сильно придавил один парень.

— Я разговаривала с Мариан, — сказала Берта.

— Ну?

— Она каждый день подолгу беседует с помощником областногопрокурора.

— В газетах ее имя пока не упоминалось?

— Нет. К этому они еще не готовы, но очень похоже, чтоготовятся.

— Что у нее нового?

— Они столько разговаривали с ней, что она теперь абсолютноубеждена, что видела, как тот человек выходил из квартиры Эвелин Харрис.

Но он же действительно из нее выходил, разве не так?

— Ты должен на нее повлиять. Ты знаешь не хуже меня,Дональд, что она не видела, как он выходил из этой квартиры. Она его встретилав коридоре и не знает, из какой квартиры он вышел. А теперь…

— А теперь она уже знает?

— Да, — невесело усмехнулась Берта Кул. — Теперь она думает,что знает.

— Это все? — спросил я.

— Нет. Когда Мариан разговаривала с помощником прокурора,ему позвонили из полицейского управления Санта-Карлотты. Очевидно, они сказали,что это дело имеет отношение к их городу. Помощник прокурора договорился с нимио встрече.

Я закурил сигарету, а Берта Кул села на стол, глядя на меня:

— Ты понимаешь, что это значит, Дональд? Они собираютсяподставить нашего человека. Мариан его опознает, и тогда мы погорели. Сейчаснекогда копаться. Мы должны действовать быстро.

— Я действовал быстро, — ответил я.

— А что ты узнал?

— Немногое. Приходили на мое имя какие-нибудь письма илителеграммы?

— Да. Была телеграмма от кого-то из Сан-Франциско. В нейговорится, что ни один врач-глазник и ни одна оптическая мастерская вСан-Франциско за время расследования не получала заказа на отправку очков вОуквью. Я надеюсь, ты знаешь, о чем идет речь?

— Знаю.

— Ну, что это?

— Еще одна цифра в таблице, которую я стараюсь составить. Нотаблица еще не готова.

— О чем это ты?

— Миссис Линтиг разбила свои очки, вернее, их разбилмальчик-посыльный. Она устроила скандал в гостинице и позвонила, чтобы ейприслали новые стекла за их счет.

— Ну?

— Она неожиданно уехала до того, как прибыли стекла. Ясказал администратору, чтобы, когда придет посылка, они переслали очки мне.Пообещал, что мы оплатим счет.

— Оплатим счет?

— Да.

— Зачем ты это сделал, милый?

— Чтобы узнать адрес окулиста. А у него узнать ее фамилию иадрес. Ведь у нее не было рецепта. Она просто сказала, чтобы окулист прислал ейновые стекла.

Берта Кул пристально посмотрела на меня. Ее глаза сузились.

— Интересно, Дональд ты сейчас подумал о том же, о чем и я?

— О чем?

— Что эта телеграмма, может быть, была отправлена не вСан-Франциско, а в Санта-Карлотту, доктору Альфмонту.

— Я давно уже об этом думаю. Это одна из причин, почему ятак хотел получить эти очки вместе с упаковкой.

— А ты головастый парень, Дональд, — восхищенно заметилаБерта Кул. — Не упускаешь ни одной мелочи. Но очки еще не появились?

— Нет.

— Это может означать только одно, милый. Человек, которыйдолжен был выслать очки, узнал, что она не собирается оставаться в Оуквью, и неотправил посылку.

— А где Мариан? — спросил я.

— Мы нашли для нее чудесную маленькую квартирку. По делу обубийстве почти ничего нет, и показания Мариан — их главная улика. Она помнит,что, когда заходила в комнату в первый раз, на полу валялась утренняя газета,которую просунули под дверь. Когда пришла полиция, газета лежала там же. Этозначит, что Эвелин еще не вставала, когда пришел убийца.

— Что еще? — спросил я.

— Ее убил мужчина. В пепельнице у кровати лежат два окурка.Следы помады только на одном из них, так что полиция считает, что этот мужчинасел на край кровати и немного поговорил с Эвелин, а потом убил ее. Они думают,что мужчина обсуждал с ней какое-то дело, но не смог с ней договориться иприкончил девушку.

— Что-нибудь еще? — спросил я.