Жеребец не ободрял взгляды, которые враг искоса бросал на его божество. Странное дело — ему не нравилось и внимание, которое тот уделял новой лошади. Короче, его не устраивало буквально все, а в данный момент то, что леди Ариадна засмеялась какой-то шутке врага, вместо того чтобы поставить его на место резкой отповедью. Гнусный, гнусный, гнусный! Зарвался настолько, что украл у него, Шареба, любимую хозяйку! Это было совершенно очевидно теперь, после сцены на постоялом дворе.

Леди Ариадна все больше восхищалась врагом, враг все больше увлекался ею.

Надо срочно было что-то предпринимать.

Шареб-эр-рех ускорил шаг, обогнал коляску со стороны ветеринара, насколько позволяли поводья, и оскалил зубы, намереваясь укусить. В этот момент из-за поворота рысью выбежала пара кобыл, запряженных в экипаж.

Жеребец немедленно отказался от своего намерения, поскольку все в мире делилось на важное и то, что могло подождать. Отношения полов, например, стояли на первом месте. Шареб выгнул шею и начал пританцовывать, прекрасно зная, что такой спектакль не останется без внимания.

И в самом деле, прекрасные незнакомки заметили его.

Они были каурой масти, с очаровательными белыми носочками. Похожие, как близнецы, но только одна куда кокетливее другой. Шареб подумал, что дорого дал бы, чтобы ухватить ее за холку.

В своем возбуждении он затанцевал активнее, повернулся к ним и издал призывное ржание.

Старый мерин, глубоко равнодушный к кобылам, выбрал именно этот момент для того, чтобы помочиться, и остановился как вкопанный. Шареб налетел грудью на заднюю часть коляски и взвизгнул от неожиданности. Кобылы расхохотались прямо ему в морду. Унижение было полным и абсолютным.

— Шареб, дорогой мой! — Встревоженный голос Ариадны бальзамом пролился на уязвленную гордость жеребца. — Тебе больно, бедненький! Иди, я тебя пожалею.

Дрожа всем телом от обиды и гнева, он поспешил спрятать морду на груди у хозяйки.

— С ним все в порядке, — сухо заметил враг. — Пострадало только ее самолюбие.

Шареб возненавидел его еще сильнее, хотя это казалось невозможным.

— Если бы вы не купили эту клячу, ничего бы не случилось!

— Если бы я не купил ее, ваш маскарад был бы не таким удачным. Конечно, если использовать Шареба как тягловую лошадь, это несколько снижает риск быть пойманными, но зато сейчас он укрыт колпаком и стати его не так заметны. Ну а наша новая лошадка поможет нам замести следы.

— Не вижу, каким образом, — проворчала Ариадна, целуя Шареба в лоб.

— Взгляните, у них не только масть похожа, но и одинаковая белая полоска на морде. Никто не Ищет двух одинаковых лошадей…

— Что? Одинаковых? Вы всерьез сравниваете эту жалкую клячу с моим великолепным Шаребом? Да в них не больше сходства, чем между небом и землей!

Единственное неоспоримое достоинство этого мерина состоит в том, что он не возражает против своей новой роли.

Благодаря этому мы можем больше не мучить Шареба.

— Так на что же вы жалуетесь?

— Ни на что!

— Вы только что причитали над своим любимцем, словно с ним бог знает что случилось.

— А вы, доктор, слишком задаетесь для простого ветеринара. Строите из себя бог знает кого. Такое поведение недопустимо.

— Как же мне прикажете себя вести? — осведомился Колин, в душе горько забавляясь мыслью о том, как вытянулось бы лицо его надменной спутницы, узнай она о его безупречной родословной.

— Должным образом, — отчеканила Ариадна.

— А что такое «должный образ»?

— Очень смешно! Вам следует знать свое место.

— Как скажете, ваше высочество.

— Не умничайте!

— Конечно, ваше высочество.

Ариадна не выдержала, засмеялась и ткнула его кулачком в бок. Потом взяла на колени Штурвала и принялась почесывать за его висящим ушком.

Проклятие, подумал Колин, снова ощутив на себе упорный взгляд, полный восхищения. Именно так Ариадна смотрела на него с той минуты, как он спас от ножа коновала мерина со звучным именем Гром. Этот взгляд нервировал и отвлекал, и не понятно было, сколько еще придется терпеть эту пытку. Колин смотрел вперед, но краем глаза видел, что она не сводит с него глаз, да и вообще чувствовал этот взгляд.

Ариадне было скучно, и он знал, что вскоре она примется за него всерьез.

Вот она вздохнула, сменила позу, начала постукивать ногой по полу. К счастью, пока она молчала.

— Хотите править? — спросил он в надежде, что это ее развлечет.

— Нет, не хочу, — с новым вздохом ответила Ариадна. — Если вам интересно, чего я хочу, могу ответить. Поговорить о прошлой ночи.

— А вот этого не хочу я.

— Почему? У вас такой вид, словно тогда бог знает что случилось!

Она опустила песика на пол, повернулась и улеглась головой Колину на колени, поставив согнутые ноги на сиденье.

— Прошу вас не делать этого, миледи, — сказал он деревянным тоном, сразу утратив всякую веселость.

— Но почему? Что в этом такого? Вам неприятно?

— Речь не об этом, а о том…

— О чем же?

— Вам не следует так себя вести. Вы обручены.

— А что я такого делаю? Я устала и хочу прилечь, а места здесь мало. К тому же так я могу видеть ваше лицо… Лицо красивого мужчины… прекрасное зрелище!

— Чего ради вам смотреть на меня?

— А почему бы и нет? Пока я еще не замужем и могу смотреть, на кого захочу. В данный момент это вы. Какая жалость, что вам не нравится на меня смотреть!

— Почему вы так решили?

— Это видно.

— Я всего лишь соблюдаю приличия.

— Да вы просто раб условностей! Как скучно! Скажите хотя бы, нравится вам на меня смотреть или нет?

— Не скажу.

— Нравится или нет? Я ведь не отстану.

— Ну хорошо, нравится!

— Тогда почему же вы не смотрите?

— Потому что занят.

— Но вы могли бы хоть изредка бросать взгляд. Ваше занятие — всего лишь отговорка, а на деле вы меня боитесь.

Вам страшно встретиться со мной взглядом…

— Какая нелепость!

— ..потому что вы увлеклись мной. Признайтесь, это так?

— Я ни в чем не собираюсь признаваться, — отрезал Колин, но не сумел скрыть улыбку, которая не укрылась от внимания Ариадны.

— Так да или нет?

— Что именно?

— Вы увлеклись мной?

— Какая разница? Увлечься вами было бы бессмысленно.