– Мы ничего не знаем! Никакого дома не поджигали. Профессора и его сестру не убивали! Крыша у профессора в сарае малость просела, могла обрушиться. Предлагали свою помощь в починке, ведь мы плотники. Ну и заработать, конечно же, хотели. Они ведь были людьми небедными. А когда профессор сказал, что не нуждается в нашей помощи, так мы и ушли и больше их не тревожили.

Капитан Заваров не отступал, требовал признательных показаний, обещал улучшить условия содержания в местах заключения, устраивал очные ставки со свидетелями, которые видели плотников с канистрой накануне пожара, но результат оставался прежним: свою вину плотники не признавали.

– Около его дома были, это верно. И к профессору тоже заходили, врать не станем. Только в канистре не было никакого бензина, там пиво было! У кого хотите можете спросить, мы его на разлив брали в парке Горького. Чего же за каждой бутылкой бегать? Что хотите с нами делайте, а профессора с его сестрой мы не убивали! Зачем же нам на себя наговаривать понапрасну?! А потом, ведь грех какой – человека убить! Неспособны мы на такое!

Капитан Заваров в минуты короткого отдыха между допросами жаловался коллегам:

– До чего же упрямый народец! Улики, показания свидетелей, доказательства – ну все налицо! Около дома Манцевичей соседи их видели. Не отрицают, что и канистру несли, а не сознаются, что в ней бензин был! Дом-то в минуту сгорел! Так он только от бензина мог полыхнуть. Вы послушайте, до чего они додумались, стали утверждать, что канистру пивом заполнили! Ничего… Они у меня еще языки развяжут!

Дело об убийстве профессора и его сестры было взято под контроль министром МВД республики Ченборисовым, который дважды вызывал к себе на доклад капитана Заварова. Особенно содержательной выглядела последняя беседа.

На вопрос министра: «Как проходит следствие по делу Манцевичей?» – следователь Заваров, показывая строевую выправку, без тени всякого сомнения отчеканил:

– Преступники выявлены! Остается добиться признания.

Шагалей Зиннатович внимательно посмотрел на капитана:

– В сорок пятом году я занимал пост начальника оперативной группы НКВД СССР при 48-й армии и проводил допросы пленных немцев. Вот это упрямый народец! Пришлось с ними повозиться… Ничего, стоило только подойти к допросам пожестче, так сразу у них у всех языки развязались. Понимаешь, о чем я?

– Так точно, товарищ министр! Думаю, что нам потребуется еще день-два, а там можно будет передавать дело в суд.

– Вот и прекрасно! – с некоторым облегчением ответил Ченборисов. – Жду от вас результатов в самое ближайшее время.

* * *

Мешки, оставленные Барабаевым под порогом, следовало принести уже на следующий день, как планировалось ранее. Но что-то оно не сложилось. Петра Петешева неожиданно вызвали на работу устранять возникший на заводе сбой в электроцепи, а Барабаев, продав пару золотых колец, где-то гулял с девицами. Тащить одному два мешка с вещами было рискованно, хотя до дома идти и недалеко, поэтому Василий решил дождаться следующего дня и поговорить с Петешевым.

Два дня выжидали. На третий день решили привлечь Фрола и привезти припрятанные мешки на машине. Фрол без колебаний согласился, но в намеченный день неожиданно полковнику потребовалось выехать по каким-то своим служебным надобностям в Чебоксарск. Решено было отложить перевозку мешков до следующего дня на поздний вечер, когда машина будет свободна. Время темное, прохожих на улицах не встретишь, вполне подходящее, чтобы незаметно вынести припрятанные вещи. Но в намеченный день местные пацаны, игравшие в футбол, вдруг неожиданно обнаружили два припрятанных мешка с вещами, о чем тут же сообщили в отдел милиции. На место обнаружения вещей незамедлительно выехала оперативно-следственная группа с экспертами, которая провела на месте поджога около двух часов, – на этот раз были обнаружены явные следы поджога. Теперь проломленные черепа жертв воспринимались не как результат действия обрушения кровли сгоревшего дома, а как смертельные удары преступников тяжелым предметом по головам жертв. В этот же день в отделе милиции № 15 Вахитовского района следователем Заваровым было заведено уголовное дело по поводу убийства Марфы Алексеевны Манцевич и Кирилла Алексеевича Манцевича.

Нужно было переговорить с Петешевым и Барабаевым – если дело закрутится всерьез, то их могут ожидать серьезные неприятности. Автомобиль «Победа» – машина приметная, ее наверняка могли видеть соседи. И если следователи пойдут по этому пути, то вскоре могут выйти на Фрола. Тот может не выдержать и сдать остальных. А это уже конец!

Хрипунов отыскал Петешева с Барабаевым на птичьем базаре, топтавшимися на небольшой территории в дальнем конце колхозного рынка, где продавали породистых голубей. Отовсюду слышалось их утробное воркование, раздавались отрывки громких переговоров между покупателями и продавцами.

– Бери, друг, не прогадаешь! Смотри, какое перо у птицы! – показывал напористый чернявый продавец покупателю, мужчине лет сорока, приценивавшемуся к понравившемуся голубю. – Ты такого белого голубя на всем базаре не сыщешь! Мечта, а не голубь!

– Дороговато, – сомневался покупатель, почесывая пальцем подбородок, – может, сбавишь десятку? У меня при себе столько нет.

Продавец разочарованно пожимал плечами.

– Не могу, слишком хорош голубь! Он мне самому недешево обошелся. Я только свое забираю. Посмотри, как головку высоко держит! Знает себе цену, красавец.

Алексей Барабаев буквально прилип к одной из клеток с домашними голубями и по-мальчишески восторженно высказывался о робкой белокурой парочке. Со слов Бабая, у него была лучшая голубятня во всей Подлужной слободе. Возможно, что так оно и было – большую часть денег он тратил именно на голубей и мог часами наблюдать за их поведением.

– Какие же они красавцы! И где же ты таких красавцев надыбал?!

Продавец, рыхловатый пожилой мужчина, не без гордости отвечал:

– Я за этой парочкой год охотился! В Казани таких голубей не встретить. Специально за ними в Москву сгонял. Потомство хорошее дают – многочисленное и здоровое.

– Может, уступишь малость?

– Не упрашивай, паря, не уступлю! Себе в убыток не продаю!

Петешев стоял рядом и лениво мусолил цигарку. Заприметив приближающегося Хрипунова, он издалека кивнул ему, а потом, толкнув в бок Барабаева, сказал:

– Ладно, Бабай, пойдем отсюда! Хватит торговаться… Сказано же тебе было, что не уступит он. – И уже тише, почти в самое ухо произнес: – Большак нас ждет!

Барабаев отлип от клетки и зашагал за Петешевым.

– В чем дело, Вася? – обеспокоенно поинтересовался Петр, полагая, что только какое-то неприятное обстоятельство могло заставить Хрипунова пуститься на поиски подельников. – Договаривались же, что сегодня вечером на твоей хате встретимся.

Хрипунов только неопределенно хмыкнул себе под нос и перевел взгляд на толпу – растревоженный улей, да и только!

– Значит, не мог по-другому… Мешки наши нашли, что