Как только появились наши бронеавтомобили, мои бойцы открыли по немцам огонь. Цели среди них были распределены заранее, так что каждое зенитное орудие оказалось под прицелом трех-четырех ручных пулеметов. Пускай расстояние было около полукилометра (ближе мои бойцы побоялись подбираться, чтобы их раньше времени не обнаружили), но и такой дистанции вполне хватило, чтобы в считаные секунды буквально выкосить массированным пулеметным огнем расчеты всех зениток.

Не имея больше реальных противников, бронеавтомобили и танки ворвались на аэродром, и пошла потеха. Начавших разбегаться немцев расстреливали из всех пулеметов, а кроме того, открыли огонь из орудий по домам, где скоро начались пожары. В течение получаса все было кончено, живых немцев на аэродроме не осталось.

А летчики в это время осматривали немецкие транспортники, их оказалось два. Конечно, хотелось бы больше, но хорошо, что хоть эти оказались тут. Летчики-истребители побежали к окраине аэродрома, куда немцы стащили наши И-16, чтобы осмотреть их. В полностью исправном состоянии оказались только три истребителя, еще два можно было отремонтировать – так заявили летуны, сказав, что снимут необходимое с остальных истребителей.

Тут как раз показалась наша основная колонна вместе с обозом. Раненых стали заносить в транспорты, а пилоты бомбардировщиков осваивались в кабинах «Тетушек Ю»[13]. Через час оба транспортника в сопровождении трех «ишачков» поднялись в воздух. До линии фронта было около сотни километров, и сейчас, пока было еще достаточно раннее утро, имелась высокая вероятность долететь без проблем, по крайней мере, до линии фронта.

О том, что самолеты благополучно долетели, мы узнали несколько позднее, а пока готовили к вылету еще два «ишака» и пять трофейных бомбардировщиков, благо все пилоты бомбардировщиков уцелели.

Майор Чернов не хотел оставлять своих людей, но кроме него и старшего лейтенанта Мирошникова никто другой не летал на «юнкерсах». Они успели ознакомиться с ними еще до войны, и, учитывая, что транспортировать на них будут раненых, вопрос о том, кто будет их пилотировать, не вставал. Вторым рейсом было решено отправить пять «хенкелей», сразу, как только будут готовы к полету «ишаки». Учитывая, что экипаж «хенкеля» состоял из четырех человек, то это уже двадцать, а если в бомбовом отсеке вместо бомб разместить людей, то еще двадцать, и если потесниться, то в кабинах можно было втиснуть еще по человеку.

Таким образом, с учетом улетевших на транспортах, все летуны майора Чернова возвращались на Большую землю. Да, их самолеты были сбиты, но новые можно построить достаточно быстро, а вот подготовить для них экипажи – нет. А тут, считай, эскадрилья уже имеющих боевой опыт летчиков возвращалась назад. Чернов это знал, но переживал, как его ребята перелетят линию фронта. Тем не менее ничего изменить он не мог, а потому вылетал с беспокойством.

До линии фронта они летели на полукилометровой высоте, «юнкерсы» впереди, И-16 позади. И им повезло, они никого не встретили. После пересечения ясно видимой линии фронта самолеты поднялись до полуторакилометровой высоты и поменялись местами: теперь первыми летели «ишаки», а «юнкерсы» за ними. Так они долетели до своего аэродрома. Незадолго до подлета к нему один из истребителей ускорился и рванул вперед: раций на них не было и связи с аэродромом тоже, так что он должен был сесть первым и предупредить своих, что и было сделано.

На посадку трофейных транспортников сбежались смотреть все незанятые люди. Также уже подъезжали машины с медиками для осмотра раненых и их последующей сортировки по госпиталям, до ближайшего из которых было около трех десятков километров. В благополучно севших транспортниках открылись дверцы, и из них стали доставать раненых бойцов. После быстрого осмотра их грузили в грузовики, и скоро небольшая колонна двинулась в сторону госпиталя. В это время сели и два оставшихся истребителя, которые контролировали небо в момент посадки транспортников. После этого майора Чернова отвезли в штаб, где командир полка вместе с особистом устроили ему форменный допрос.

Разумеется, о случившемся немедленно доложили наверх, и не прошло трех часов, как последовал приказ из штаба фронта, чтобы майора Чернова немедленно доставили к командующему войсками фронта маршалу Тимошенко. Это было как гром среди ясного неба… Да, командир полка был рад, что, несмотря на потерю самолетов, почти все члены экипажей должны вернуться, ведь Чернов доложил, что скоро должна быть вторая партия самолетов, на которых прилетят оставшиеся летчики, но вот то, что все они были на вражеской территории, заставляло всех их тщательно проверить. Ясно было, конечно, что никаких контактов с противником они не имели, но требования были для всех одинаковыми, и приходилось их исполнять.

Действительно, ближе к вечеру прилетели еще семь самолетов: два наших И-16 и пять трофейных «хенкелей 111», на которых были оставшиеся летчики.

Чернов прекрасно понимал, что нервы ему дома потреплют: все же он был сбит над оккупированной территорией. Правда, то, что документы были при нем и он вернулся назад на трофейном самолете, да еще и наших раненых вывез, играло в его пользу. Комполка был нормальным мужиком, да и полковой особист не был сволочью, так что Чернов рассчитывал на объективное расследование и отсутствие каких-то претензий к нему и его парням. Тем неожиданней был для него срочный вызов в штаб фронта. Но это удивило не только его одного, но и комполка с особистом, а потому опрос свернули и на связном У-2 отправили майора в штаб фронта.

Пилот связника был опытным, и, пользуясь тем, что верх самолета был окрашен в зеленый цвет, он летел над самыми кронами деревьев, чуть не подстригая их своим винтом. По возможности он облетал открытые места, а потому заметить его было очень трудно. Несколько раз они видели немецкие «мессеры», но каждый раз обходилось: те просто не замечали низко летящий прямо над лесом самолет. Все внимание немецких пилотов было уделено небу и дороге, а потому они и не видели наш У-2.

Вот так благополучно они и долетели. На аэродроме его уже ждала машина, и спустя полчаса Чернов входил в штаб фронта. В приемной командующего ожидали несколько командиров, но Чернова провели без очереди. Сразу, как только он зашел в приемную с сопровождающим, его провели в кабинет Тимошенко.

В кабинете находились трое: сам командующий маршал Тимошенко, начальник штаба и начальник разведки. Приведший его капитан тут же вышел, а на Чернова насел с вопросами Тимошенко.

– Добрый день, товарищ Чернов. Что вы можете сказать о сержанте Нечаевой?

Чернова очень удивил этот вопрос. Он думал, что его будут спрашивать о последнем вылете и о том, как он вернулся назад, а тут прямо в лоб, без всякого предварительного расспрашивания, интересуются исключительно Нечаевой.

– Товарищ маршал, сержант Нечаева показалась мне умной, хитрой и очень жестокой. Но, несмотря на это, она отличный командир, и ее бойцы готовы идти за ней до конца.

– А почему вы так решили?