Ведерки из-под мороженого опустели. Все восхищались тортом из коробки. На тарелках застыли пятна шоколада. Когда пришла настоящая тьма и ночные крылатые создания стали тихонько биться о стекло, загорелся внешний свет, освещая ветки над головой. Наступила тишина, одна из тех естественных пауз, что иногда образуются в ресторанах или на вечеринках, когда разговор становится расслабленным и собравшаяся компания склоняется друг к другу, словно стараясь расслышать что-то еле различимое. В холодильнике не осталось яиц, но, наверное, они могут поесть хлопья на завтрак.

Не сговариваясь, они решили просто посидеть и почувствовать удовлетворение. Д. Х. поигрывал стаканом. Клэй дрожал от бредового желания выкурить сигарету, настолько сильного, что было немного страшно. Ему пришлось признать тот факт, что он слаб. Рут смотрела в окно и видела лишь свое собственное отражение. Аманда завладела бутылкой водки, которую купила в день их приезда.

Д. Х. нарезал лимоны кружочками, полными вкуса желтыми монетками. Когда Аманда выпила первую стопку, она погрузила пальцы в лед и поместила цитрус на язык, как католики делают с телом Христовым. Пресуществление в нечто новое. Она была пьяна. Ее выдавала громкость голоса.

– Я выпью еще одну, – это была скорее команда, чем просьба.

Д. Х. налил.

– С удовольствием.

Клэй пах сигаретой, которую только что смаковал, хотя смаковать особо было нечего. Сверчки, замышляющие заговор. Возможность присутствия чего-то там, снаружи. Он надеялся увидеть фары или, может быть, самолет в небе. Существовали исследования о том, как одиночное заключение сводит человека с ума. Он скучал по присутствию других людей. Он строил храбрую мину, потому что в этом был его долг как мужчины.

– Джордж, вы нарисуете нам карту? Завтра? Покажете нам путь. Ясно, что мне нельзя доверять.

– Я сам поеду в город. Вы можете поехать за мной.

Рут ничего не сказала.

Аманда боялась, что язык будет заплетаться и она покажется более пьяной, чем, по ее мнению, была. Она была женщиной, которая все контролировала.

– Вы собираетесь вернуться… сюда?

– Да. – Рут поедет с ним. Она не останется тут одна. Она хотела, чтобы они уехали, и хотела, чтобы они остались. Она не могла остаться равнодушной, хотя и хотела. Она не хотела чувствовать вину.

– Вот бы еще знать дорогу в Нортгемптон. – Д. Х. был сдержан. – Это далеко. Будем надеяться, что телефоны… – Он не стал продолжать.

– Нам нужно позаботиться об Арчи… – Аманда неуверенно сказала то, что нужно было сказать. Мальчик был болен. Не имело значения, что вызвало болезнь, важно было лишь то, что им с ней делать. Все эти годы волнений о том, чтобы дорогой шприц с эпинефрином был поблизости от мальчика, как ядерные коды – от президента, и вот, Арчи валит с ног какой-то шум. Родитель никогда не знает, что навредит его детям, но знает лишь, что что-то непременно навредит.

– Прежде чем вы уедете, я верну вам деньги. – Д. Х. был честен, а сделка была сделкой. Он тоже пил водку. Четверо объединились в поисках временного покоя в забвении. Это почти сработало: он почти забыл, из-за чего они вообще оказались вместе.

– Я про это не забуду, уверяю вас. – Клэй пытался обратить все в шутку. Возможно, им потребуются эти деньги, чтобы оплатить медицинские счета. Или чтобы заменить холодильник, полный сгнившей еды. Возможно, его редактору в «Литературном обозрении “Нью-Йорк таймс”» так понравилось его эссе, что она предложит ему контракт. Что угодно, все, что угодно, было возможно. Он положил ладонь на руку своей жены, чтобы сказать ей, что, по его мнению, они делают правильный выбор.

– У нас всех все будет хорошо. – Аманда обращалась не к нему конкретно, достаточно пьяная, чтобы не заботиться о том, что посторонние люди тоже вовлечены в разговор. Теперь они стали семьей или чем-то вроде того.

– Если это ваша последняя ночь в отпуске, вам следует получить от нее удовольствие. – Рут поставила грязные тарелки одна на другую, не говоря о том, что ей нравилось наводить порядок. Эти люди стали их друзьями, их гостями, а Рут была хозяйкой, и ей просто нужно было убрать со стола.

– За удовольствие. За удовольствие от отпуска. За удовольствие, я думаю, в любой момент жизни. Получать удовольствие от каждого момента – это победа. Думаю, нам нужно держаться за них. – Д. Х. поднял свою стопку. Жест был искренним.

– Я получу, получу. – Аманда заняла оборонительную позицию. Словно говоря: я хорошо провожу время, хорошо провожу время. Оптимисты считали, что могут изменить мир. Они думали, что, если смотреть на светлую сторону, менее светлая сторона перестанет существовать.

– Это не приказ, а приглашение. – Д. Х. чувствовал себя непринужденно. Он не мог дождаться, чтобы увидеть рынки. Ему не терпелось выяснить, кто обрел богатство, ведь в такие моменты его всегда обретал кто-то смелый или просто удачливый. Он надеялся, что ночь будет холодной. Хотел встать на улице и дрожать, затем погрузиться в джакузи и смотреть на черные конечности деревьев.

Аманда снова наполнила свою стопку. Она хотела еще мороженого, его щедрой сладости во рту. Мороженого больше не было, но остались пончики, упаковка печенья – у нее были варианты. Она знала, что ночью, перед сном, она прокрадется на кухню и разорвет все, что найдет: наполнит ладони солеными крекерами-рыбками, бледным мягким сыром, окунет палец в хумус. Когда она стояла, комната немного двигалась. Стол под кончиками пальцев придавал ей устойчивости.

– Думаю, я выпью еще одну. – Довольная Рут закрыла дверцу посудомоечной машины.

– Мне нужно сложить белье. И, может, собираться. – Аманда встала.

– Могу вам помочь. С бельем. Можем сложить белье вместе. А собраться – давайте делать по одному делу зараз.

– Думаю, нам стоит подготовиться, – сказала Аманда.

– Может, попозже выпьем на ночь? – Клэй считал, что это хорошие манеры. Может, это была их последняя ночь вместе. Казалось, они вместе уже несколько недель. А прошел всего день.

В спальне они работали молча. Еще теплая одежда была отсортирована в аккуратные стопки, а те – сложены на дно чемодана на колесиках.

– Не забыть бы выйти на улицу и собрать все шлепанцы.

– Давай просто будем благоразумны.

– Я собираю вещи. Мы сюда не вернемся. Мы едем домой.

Клэй понимал ее настойчивость. Что подумаешь, то и случится. Он достал из комода чистые трусы и положил их на кровать.

– Это был странный день. Мне нужна реальная жизнь.

Аманда села на кровать.

– День, который показался неделей.

– Может, у нас зависимость от телефонов? Типа настоящая зависимость? Потому что я плохо себя чувствую. – Клэй заряжал свой телефон: хотел убедиться, что тот будет готов, когда сеть снова появится.

Аманда забеспокоилась.

– Что, если мы заболели от этого шума?