class="p1">Господин Асфиксия тоже кивнул, при этом приподняв брови, тем самым словно оценив и подтвердив мои познания.

– После душа жду вас в своем кабинете, – сказал он. – Вон та дверь, прямо напротив спальни. Надеюсь, не откажете мне в компании за бокалом виски? Я уже, как видите, успел немного принять, но это мелочи. На работу сегодня не выхожу, у вас тоже два выходных, Мой Друг. Все-таки потрясения невозможное, и если я чувствую себя крайне неважно, то боюсь представить даже, каково на душе у вас. Боюсь представить, искренне вам говорю.

Я очень обрадовался всему, что услышал от него. Во-первых, сейчас думать об этой работе я был совершенно не способен, во-вторых, мне очень хотелось выпить, в-третьих, я не хотел сейчас оставаться один, и, в-четвертых, я желал обсудить с господином Асфиксией вчерашнее происшествие, и прояснить свое положение.

– С удовольствием выпью с вами, – ответил я.

– Вот и отлично, – сказал он, хлопнул меня по плечу и нажал на выключатель у двери. – Вы предпочитаете шотландский или ирландский виски?

– Не ценитель, – честно признался я. – Поэтому оставлю на ваш выбор.

Он кивнул и отправился в кабинет своей семенящей походкой.

– Зеленое полотенце для вас, Мой Друг, – сказал он на ходу.

Я вошел в ванную и едва не рухнул от испуга, и даже прикрыл ладонью рот, чтобы не вскрикнуть. Дело в том, что сама ванна была вся в кровавых потеках, и кафельная плитка на стенах и на полу тоже была сплошь в брызгах крови. По крайней мере, именно такое впечатление неизменно должно было возникнуть у человека, оказавшегося тут впервые. Когда же первое впечатление улеглось, и я рискнул аккуратно коснуться ярко-красной капли на стене, то обнаружил, что это всего лишь застывшая краска, не имеющая ничего общего с кровью, которая бы имела коричневатый оттенок, будь она устаревшей. Тут же я вспомнил кабинет господина Асфиксии и странную картину на стене этого кабинета. Однако же такие странные наклонности моего шефа начали вселять в мою многострадальную – по крайней мере, в последние дни, – душу, серьезные опасения. Было очевидно, что его увлечение серийными убийцами успело перейти некую черту, если уж он стремился к подобным декорациям.

Помылся я наскоро и с чувством обостренной брезгливости наблюдал, как вода, из-за игры света приобретавшая красный оттенок на дне ванны, уходит в сливное отверстие. Тем не менее, даже в такой ванной душ обнаружил свои лечебные свойства и в кабинет господина Асфиксии я вошел еще более приободренным. Здесь все было еще круче: те же газетные вырезки по стенам, по диагонали кабинет пересекала бельевая веревка, на которой прищепками были закреплены фотографии с мест преступления, при одном взгляде на которые, подступала тошнота. Взгляд мой сразу уперся в один из шкафов, три полки которого были уставлены книгами, чьи корешки говорили о том, что это труды по криминалистике и психологии преступников, а на нижней полке в тесноте ютилось огромное множество аудиокассет – они тоже были подписаны, но от руки и довольно неразборчиво. По стенам, помимо желтых газетных листов и фотографий в рамках, висели и мясницкие ножи, и топор, и моток колючей проволоки, а рядом с люстрой с потолка свисала и петля из толстой веревки.

Как и офисе, домашний кабинет господина Асфиксии изобиловал красными тонами, хоть и не в такой же мере, и в плане мебели выглядел в классическом стиле. Три шкафа вдоль стены, письменный стол, пара кресел и диван, а также бюро, на котором стоял проигрыватель виниловых пластинок, и коллекция самих пластинок с записями классической музыки. Пол был устлан небольшим коричневым ковром круглой формы, на котором я и застыл, осматривая эту святыню (а я был уверен, что именно здесь господин Асфиксия чувствует себя наиболее уютно) около полной минуты, пока сам хозяин стоял ко мне спиной у своего стола и смотрел на бутылки с напитками в своем мини-баре. Окон здесь не было.

Возможно, мне стоило постучаться, прежде чем входить, но дверь была открыта, и, вероятно, господин Асфиксия просто не услышал, как я вошел.

– Ну и ванная у вас, – подал я голос, чем заставил его вздрогнуть и обернуться.

– Ах, Мой Друг, вы уже? – он как-то натужно улыбнулся и выбросил в урну бумажную салфетку, которую сжимал в руке. Тем не менее, я успел заметить, что мой начальник плакал, и слезы в его глазах еще не высохли. – Ванная, говорите, странная? – усмехнулся он и, вновь отвернувшись, к бутылкам, стал их перебирать, как я понял, для того, чтобы дать время высохнуть своим глазам. – Пытаюсь таким способом перебороть страх крови, мой друг. Не обращайте внимания. Прихоти старого человека, они, знаете ли, бывают самыми неординарными и очень часто могут повергать в шок молодое поколение. Очень часто, будьте уверенны. Просто так сложилось, что свои страсти, если уж они не вписываются в привычное представление о дозволенных страстях, принято держать в себе. Я же так не могу. Когда я держу в себе свои желания и страсти, они начинают гнить и заражают меня этим разложением, понимаете, Мой Друг? Начинают гнить, да. И я начинаю болеть, впадаю в меланхолию, и могу сутками лежать в постели и предаваться столь постыдному и любимому всеми нами занятию, как жалость к себе. Постыдному и всеми любимому занятию, тут вы не станете со мной спорить. Берите кресло и садитесь за стол, Мой Друг. Как насчет старого доброго «Джима Бима»? – он закрыл мини-бар и поставил на стол почти полную бутылку виски и два бокала. Глаза его оставались воспаленными – и от недавних слез, которые меня смущали, и, разумеется, от бессонной ночи.

– «Джим Бим» вполне оправдает мои ожидания, – ответил я. – Не сомневаюсь, что с вашими познаниями в данной области, – я обвел красноречивым взглядом кабинет, – вам нашлось бы самое прямое применение в полиции.

– О, нет, увольте, Мой Друг, увольте, – засмеялся господин Асфиксия, разливая по бокалам золотистый напиток. – Я не хочу иметь ничего общего с этими бездарными ищейками. Увольте, Мой Друг, увольте.

– Где-то я слышал… не сочтите за оскорбление, конечно, что знания не имеют никакой ценности без их практического применения. А я уверен, что ваших знаний хватило бы с лишком на помощь нашей полиции, хотя бы, в качестве внештатного консультанта.

Я говорил все это с единственной целью польстить хозяину дома, но он не проявлял никакого энтузиазма, а наоборот, только иронично усмехался.

– Вы абсолютно правы, Мой Друг, по поводу того, что знания имеют цену только при практическом их применении. Абсолютно правы. Однако же, несмотря на