Милая, давай не будем о загруженности...

Струге так и сказал этому юному созданию, когда секретарша Пащенко – двадцатилетняя, безразличная к судейским проблемам девушка – величаво выдавила:

– У нас здесь не дом свиданий, а прокуратура. Я загружена работой, поэтому... Вот тогда Антон и предложил не упоминать о загруженности. Давя в себе злость от того, что из-за хамства какой-то малолетки в кабинет к прокурору не может попасть не только он со своими делами, а любой гражданин, которого коснулась беда, он сунул девице под нос удостоверение и сказал, что если та через секунду не представит его прокурору, то он очень быстро решит вопрос о ее разгрузке. Он так и сказал:

– Бегом, милая, пока я сам прокурору о себе не напомнил...

Через секунду он на самом деле был в кабинете Пащенко. И первое, что он увидел, была наполовину выпитая кружка чая на столе и раздираемый зевотой рот прокурора.

– Вадим, – сделал озабоченное лицо Струге, – мне кажется, у тебя язва желудка...

Поняв, что при этом Антон смотрит ему куда-то в рот, прокурор рассмеялся, не дозевав до конца.

– Проходи, Антон, садись! – Хозяин нажал на кнопку телефона. – Мила, чай и печенье!

– «Милая Мила...» – пробормотал гость напев русской народной рекламы.

– Ты о чем?

– О своем. – Струге достал сигареты и зажигалку. – Вадим, кажется, впервые в жизни я не знаю, что делать. А если точнее... Я отлично знаю, что нужно делать, но не могу преступить черту между этим пониманием и возможностью действовать.

– Ты просто не знаешь, как преступить черту, а не то, что делать. – Прокурор, как оказалось, и спал сегодня лучше, и ел с большим аппетитом, поэтому голова у него была светлее и мысли носили направленный характер. Он прекрасно понимал, о чем ведет речь Струге, и, зная его характер и принципы, понимал, что сейчас творится в его душе. – Антон, если хочешь, я прямо сейчас переоденусь и пойду с тобой. – Глядя в удивленное лицо судьи, он продолжил: – Захватим Сашку Пермякова, еще пару ребят в погонах, которых именуем друзьями, и отправимся на войну. Хочешь? Только стоит ли это того? Или, может, заявление в милицию напишем? Я, кстати, понял, почему ты был прав тогда. Понял, почему и это бесполезно. Только кому будет нужна эта война и твое заявление? Кому? Через пару дней и тебе, и нам насверлят в головах дыры и на этом все закончится!

– Вот поэтому я и пришел к тебе! – рявкнул Антон. – Именно поэтому! Но мне не нужна помощь ни твоя, ни Пермякова, в том смысле, в котором ты эту помощь предлагаешь. Вадим, я очень хорошо знаю, что нужно делать, но мне трудно сделать шаг...

Струге вздохнул, и этот вздох заставил Пащенко рассвирепеть.

– Знаешь, что делать? Очень хорошо... – Вынув из своей пачки сигарету, он прикурил. Его руки едва заметно дрожали. – Знаешь... Тогда что ты мнешься?! Честь свою боишься замарать?! А помереть средь бела дня не боишься?! Тебя закон много раз защищал, а, судья?! Ты, человек, который трясется над каждым решением, стремясь правильно озвучить букву закона, чем защищен от подонков, которые напрямую тебе заявляют, что ты станешь трупом?! Законом?! Антон, в Штатах у каждого судьи свой кабинет для отдыха, для работы, спальная и даже бассейн! И это – на рабочем месте! И попробуй там испугать судью! ФБР яйца вырвет любому страшилке! С корнем!!! Там судью если и убивают, то только по великой нужде, когда речь идет о каком-нибудь сенаторе или обо всей преступности в США в целом. Как ты представляешь себе картину – в штате Луизиана судье звонит какой-нибудь отморозок по имени Джонни и открыто заявляет: «Отдай общак, а не то убьем»? Через две минуты Джонни будет бегать по городу в поисках самого высокого небоскреба, чтобы спрыгнуть! Он-то знает, что это будет самая легкая смерть после такого глупого звонка! Ну ладно, в США мы не живем, но мы живем в России. А в России жить хочется так же, как и в Америке! То есть просто – жить! Если уж мы родились в этом говне и это говно приняли, то тогда, дорогой Антон, нужно выживать. Потому что здесь мы при любом раскладе не «живем», а «выживаем». И поверь, для этого мы в большинстве случаев не пользуемся законом. Потому что закон в нашей стране носит карательный характер для граждан! Это мы придумали девиз о том, что уровень преступности в стране определяется не количеством преступлений, а умением властей их раскрывать! Мы, чтобы оправдать свою беспомощность перед своим же законом! Кто тебя защитит от Пастора? Закон? Я посмотрю... Ты имеешь бассейн? А на курорте когда отдыхал? А машина какой марки у тебя стоит в гараже? Фигню говорю, потому что у тебя и гаража-то нет! На кой он тебе сдался, если у тебя нет машины? А скажи мне честно, судья, сколько у тебя денег осталось до зарплаты? А вот просто жить, наверное, хочется? Даже без гаража и Крыма, да? Что, разговор не нравится?!

– Не нравится! – отвернулся к окну Антон, у которого в кармане лежало чуть больше тысячи рублей, то есть что-то около пятидесяти долларов. Как раз столько, чтобы судье в Луизиане доехать на такси от дома до полицейского участка и сделать заявление о том, что ему угрожает Джонни.

– Тогда иди, Антон, на улицу и получи в голову пулю. – Пащенко откинулся на спинку стула. – Это не то, случайно, что ты придумал, да не решаешься осуществить? Если нет, то я надеваю пиджак, и пойдем на улицу вдвоем. Это то, что могу предложить я. А если... Если, Антон, ты задумал на самом деле что-то настоящее, что может сделать грамотный мужик, то... То все, о чем ты меня попросишь, будет сделано так быстро, как только я смогу это сделать.

Струге получил все, зачем приходил. Сейчас он сидел на стуле, разглядывал в окно двоих ребятишек, копающихся в песочнице, и говорил непонятно кому – спасибо за то, что у него есть Пащенко.

– Будь на связи. – Антон встал из-за стола и, глядя на Милу, заходящую в кабинет, как русская девица с караваем, задвинул стул на место. – Просто будь на связи.

Когда он улыбнулся на прощанье, выходя из дверей, Пащенко увидел в его глазах холод.

Мила, глядя на прокурора, разглядела в глазах начальника страх...

Струге вышел из прокуратуры и, не выбирая маршрута, двинулся по улице.

«...Рассматривается дело подсудимого Антонова Ивана Всеволодовича, обвиняемого в совершении преступлений, предусмотренных статьями 105, часть 1 и 222, часть 1 Уголовного кодекса Российской Федерации...

...18 апреля 1999 года, около 22 часов, подсудимый Антонов И.В., находящийся у себя дома, в квартире 44, дома 17 по улице Бурденко, услышав шум на лестничной клетке, подошел к входной двери и открыл ее. На площадке он увидел своего сына – Антонова Дениса Ивановича – и ранее ему знакомого Андрейченко Всеволода Петровича, между которыми шла драка. Подсудимый Антонов кинулся к своему сыну, чтобы его оттащить и прекратить драку, но Андрейченко В.П. в порыве злости умышленно нанес ему удар ножом, который держал в руке, ранив в плечо. Антонов И.В. продолжал разнимать участников драки, и в ходе нее Андрейченко В.П. нанес удар ножом в область сердца его сыну – Антонову Д.И. После того, как Антонов Д.И. упал, Андрейченко выбежал из подъезда...