– Здравия желаем, товарищ лейтенант. С возвращением! – радостно приветствовала меня моя интернациональная батарея.

– И вам не хворать. Не уберегли командира? Это я не о себе.

– Так, товарищ лейтенант, такая буча тут… – воспринял меня всерьез замкомандира батареи.

– Да шучу я. Рассказывай, что и как, что нужно, а что сами бы выкинули.

– Выкинуть мы бы снаряды с удовольствием хотели, на головы фашистам, товарищ командир! – радостно скалился замок. – На батарее все по штату, снарядов двойной боекомплект, готовы полностью!

– Молодцы. Слушай, старший сержант, а дай-ка ты мне свой автомат, а? Тебе он тут все одно не нужен, а мне пригодится.

– Так у вас свой есть, – удивил меня замок. – Он еще от вас остался, его сюда кто-то притащил. У нового командира был свой, ваш так и лежит. Его Абаев, наводчик со второго орудия, почистил и смазал. В порядке он.

– Это хорошо, а то с одним пистолетом как-то стыдно к немцам идти, засмеют, – улыбаюсь я, и вся батарея ржет.

– Прикажете построить батарею? – вытянулся замок.

– Да, давай, нужно познакомиться с новенькими, радисты, разведка, ведь я их не знаю.

Дальше мы быстро перезнакомились все, разведку подчинил Никоненко, связистов было по штату. Чуть позже притащился повар, посмеялись над ним, я заметил, что тот толще стал. Мужик застеснялся, а я ведь просто шутил. Поели, связались со штабом. Там были довольны, что я уже вступил в должность и готов к выполнению заданий.

– Некрасов, прибудешь в город, найди командира 384-го отдельного стрелкового батальона старшего лейтенанта Иволгина, он там командует. Поддержишь его, ваша задача держаться, ну, тебе не впервой. Подробности у старлея. Все понял?

– Есть, – ответил я.

До города было недалеко, те же три километра, как и были, поэтому транспорт не стали брать, пошли пешком. Расстояние-то не изменилось, а вот место… Весь правый берег реки Воронеж у немцев. Наши сопротивляются лишь небольшими очагами, да и то мало их там осталось.

Связисты шли пустые, на КП батальона связь есть, но я их предупредил, чтобы позже дублирующую протянули. И да, заставил менять позицию, оказывается, батарея уже сутки с места не двигалась, непорядок, мне она еще нужна, а воздух пока, к сожалению, не наш. Бойцы немного поворчали, но собрали пожитки, прицепили к повозкам орудия и переехали на двести метров в сторону, там запасная была оборудована. Копать-то не надо, так что быстро вышло.

Комбата получилось найти не сразу, где-то бегал. Познакомились, серьезный, строгий командир.

– Сегодня у нас не лезут, соседям не дают покоя, – рассказывал он, – а вчера весь день твои долбили, вон видишь тот дом? – указал мне на один из низких домиков комбат.

– Вижу, – кивнул я.

– Там бывшего командира батареи и накрыли. У немцев где-то пушка стоит слева, ни хрена засечь не можем. Комбат перебегал со связистом, их и накрыло. Один точный выстрел, и баста.

– Судя по земле и самому дому, сюда не раз стреляли?

– Да, два танка сожгли пару дней назад.

– Ну так чего ж вы не нашли эту гребаную пушку? – удивляюсь я. – Она вам жить не дает, а вы тут сидите.

– Ты самый умный, что ли, лейтенант? Ползали здесь кто только мог, не могут понять, откуда бьет.

– Так тут же не лес, домишки, сарайчики, кустов и тех почти нет, мест-то немного.

– Вот именно, где она, хрен ее знает, столько хламу, что хрен разберешь в такой кутерьме.

– И выстрела не видели?

– Тут такая пальба стоит, чего тут разглядишь? – машет рукой комбат.

– Тогда просто бы обработали все подряд, чего думать-то?

– Вот ты и займись. Нам обещали танки сегодня к вечеру, в полку хотят отбить у фрицев этот участок, уж больно удобно там накапливаться, надо убрать этот сюрприз в виде пушки.

– Сделаем, – сказал я твердо. – Никоненко?

– Я тут, товарищ лейтенант.

– Пойдем-ка погуляем.

Из пролома на первом этаже мы вылезли на битый кирпич и залегли. Я долго и тщательно осматривал всю улицу, дом за домом. Внимательно изучал характер повреждений на стенах напротив, там, где погиб бывший командир моей батареи. И меня осенило.

– Вадик, так они же с нашей стороны бьют! – тот обежал глазами округу и не понял.

– Как это, товарищ командир?

– Смотри на дом, где комбата накрыли, чего видишь?

– Ну, куска стены нет, выбоины…

– А как, млять, они бы появились, если бы пушка стояла на той стороне?

– А может, это наши, в смысле от наших орудий выбоины?

– Может, – скорчил я гримасу, – да ни хрена не может. След от попадания, видишь, в метре от земли слева на доме. Да под окном.

– Точно, слева били! – понял наконец мой разведчик.

– Вот. Давай к комбату, спроси, кто у нас на левом фланге?

Вадик умчался, а я продолжил смотреть. Странно это, как такое вообще может быть? Пушка стреляет два дня из-под носа, а ее не видят? Ну, выстрел, сидя в доме, где я сейчас нахожусь, не увидишь, но все же? Это же грохот какой, нет, надо искать.

– Слева, метрах в двухстах, в пока еще не совсем разрушенном доме наша же рота, ну, этого батальона.

– А дальше?

– Дальше никого, несколько домов разрушенных, там никого нет. Но фрицам там не пройти, за развалинами еще рота стоит.

– А фрицам там ходить и не надо. Ну, молодчики, надо же такое учудить! – воскликнул я. – Не, я слыхал, чтобы пулемет протащить да во фланг стегать. Но чтобы орудие, да еще и не бояться стрелять по одиночным бойцам… Сильны фрицы. Но мы, Вадим, хитрее.

Я вышел из дома, где был КП, и направился к соседям слева. А дойдя, нашел младшего лейтенанта, который тут ротой и рулит, и стал «пытать» его.

– Да нет, товарищ лейтенант, не видели мы ничего. – А сам глаза отводит.

Я и у бойцов спрашивал, тоже твердят, что ничего не видели. А когда я вылез практически к развалинам домов, то все понял. Пушка, если она еще там, не за развалинами. Она прямо там, где кучи битого кирпича, обломки досок и прочий хлам. А бойцы этой роты ее якобы не видели и не слышали именно из-за этой позиции. Любые подступы к развалинам простреливаются с той стороны улицы, а немцы там есть, нашим бойцам тут просто не пройти, как и немцам, издалека видно. А вот пушку, похоже, как-то смогли ночью протащить, вот и сидят там.

– Все понятно, Вадик, надо выкуривать их оттуда. Если, конечно, они еще там.

– А как, товарищ командир?

– Каком кверху, – выругался я. – Снарядами нам их не достать, просто не попасть туда, придется так.

– Товарищ лейтенант, так мы ж не пехота, чего мы сможем сделать?