Анна посмотрела на Арсения с интересом:

— И как идут съемки? Нам с Гришей удалось увидеть совсем немного, но Гриша все время вспоминает большой прожектор, установленный на высокой конструкции. Я даже выучила, как она называется — партикабль, и мне понравилось, как вы ловко его использовали для построения правильной композиции в кадре.

Анастасия Георгиевна покачала головой, догадываясь, что в словах Анны прозвучала скрытая насмешка, а Арсений Ильич весело откликнулся на иронию Анны и пояснил Анастасии Георгиевне, в чем смысл ее слов:

— Анна Леонидовна запомнила, как на ее глазах я скакал вверх-вниз по партикаблю. Понимаю, что это забавно выглядело, но это часть моей работы.

Анастасия Георгиевна улыбнулась Арсению:

— Вот оказывается в чем еще разница между театральным и кинорежиссером: театральный все время может сидеть в кресле, а у вас более подвижный образ жизни в профессии.

Арсений Ильич поклонился в ответ Анастасии Георгиевне и заговорил, решив сменить тему:

— У вас очень приятный и уютный дом, после съемной комнаты на окраине Рузаевки и работы в поле чувствую себя здесь, как в раю, но приехал сюда я не для того, чтобы весь свой выходной день пробыть на вашей замечательной кухне и отвлекать вас от ваших повседневных забот. Очень хочется посмотреть город, — он перевел взгляд на Анну, — я буду счастлив, если Анна Леонидовна покажет мне достопримечательности города.

Анастасия Георгиевна тоже посмотрела на Анну:

— Аннушка, покажи гостю наш город, а я пока займусь обедом, — она обратилась к Арсению, — непременно возвращайтесь к обеду, я постараюсь приготовить что-нибудь из мордовской кухни.

Анна пожала плечами, Арсений подал ей руку, приглашая отправиться на прогулку, а Анастасии Георгиевне заметил:

— Вы непомерно добры, но давайте поступим по-другому: предлагаю нам всем вместе пообедать в городе, — он обернулся к Анне, — не будет вам утомительно водить меня по городу, где-нибудь час-полтора?

Анна отрицательно покачала головой. Арсений продолжил построение плана:

— И где всем нам будет удобно встретиться?

— Думаю, в Пушкинском парке, там, где мы обычно гуляем с Гришей.

— Отлично. Так и решим в два пополудни в известном вам и Анастасии Георгиевне месте.

Анна и Арсений вышли, Анастасия Георгиевна проводила их доброй улыбкой.

Анна повела Арсения по местам, которые для нее самой значили очень многое, по тем местам, где ей пришлось многое передумать и принять важные для себя и для самого близкого ей маленького человека решения. Арсений наблюдал за ней во время прогулки и отмечал перемены на ее лице, это были, то тихая грусть и печаль, когда они остановились возле Пугачевской палатки или спокойное просветленное лицо, когда они зашли в храм Иоанна Богослова. Арсений заметил, как Анна смахнула слезу, стоя перед иконой Андрея Первозванного и молясь видимо о душе очень дорогого для нее человека, значит, в своей памяти она хранит какую-то боль, и эта боль не проходит.

Полтора часа прогулки подходили к концу, пора было возвращаться, когда они подходили к Пушкинскому парку Арсений заговорил о своих молодых приятелях:

— Последние несколько дней я много думал о происшедшем с Виктором, пытался понять, что могло стать причиной его ареста, но так и не смог найти сколь-нибудь весомого повода. Любой знающий его человек без сомнения согласится, что Виктор совершенно не способен на скандал или хулиганство, от участия в каком-нибудь саботаже или экономических преступлениях он и вовсе слишком далеко, к общественной жизни или политике он тоже не имеет отношения. Но это произошло. Зачем это произошло и почему?

Анна, услышав вопросы, так многократно звучавшие в ее голове, когда пять лет назад она пыталась понять, зачем и почему был арестован Андрей, зачем и почему она была названа женой врага революции и отправлена на поселение в далекое башкирское село? Теперь, полагаясь на те, свои давние размышления, она спокойно ответила Арсению:

— Думаю, что ответы на вопросы: зачем и почему, следует искать не в поступках, которые мог совершить Виктор, а в том, насколько его образ соответствует образу строителя нового общества. Вот вы упомянули, что он сторонился общественной жизни, а это может вызывать недоверие и вопросы: почему он это делает и что он думает об этой самой общественной жизни? Мы знаем, что он любит шутки и анекдоты, его ирония могла обидеть кого-то из окружающих, а обида — она очень часто не дает покоя, гложет и требует отмщения. Виктор яркий и неординарный человек, и это может вызывать обыкновенную зависть. Как вы думаете, мало ли хотя бы только что перечисленных причин, чтобы написать донос, обвинив его в измене и клевете на нашу действительность?

— Трудно возразить и прискорбно, но такие обвинения могут быть выдвинуты практически против очень многих из нас.

Анна пожала плечами и улыбнулась:

— А вы исключаете, что именно так и происходит? Будьте осторожны и аккуратны в общении с людьми.

— Вы думаете, ваши слова успокаивают? Но, перед нами еще один образ молодого строителя нового общества.

— Вы имеете в виду Александра?

— Да, конечно. Он следующий после Виктора, на кого обратят внимание органы безопасности, если они озаботятся его отношением к общественной жизни? Как-то нужно его уберечь от неприятностей.

Анна ненадолго задумалась, потом заговорила:

— Хорошо, что Александр теперь не в Москве. Я бы предложила ему туда пока не возвращаться, полгодика поработать в нашем театре, а потом подумать, что делать дальше. Почувствовать, стоит ли возвращаться?

— Мысль интересная, но этого нам с вами не решить, это может быть решено только руководством двух театров, и каким образом можно повлиять на их решение, я пока не знаю.

Анна еще раз улыбнулась:

— Сначала нам надо получить согласие Александра. Потом приступим к реализации этого плана. У меня появились на этот счет соображения.

Арсений поклонился Анне и взял ее под руку:

— С Сашей я поговорю, надеюсь, он согласится.

Они уже входили в Пушкинский парк и вскоре заметили ожидающих их Анастасию Георгиевну, Гришу и Александра, расположившихся на скамье под большим деревом. Их тоже заметили, Гриша соскочил со скамьи и побежал им навстречу.

— Мама, мама, мы с Сашей играли в прятки. Один раз он так хорошо спрятался, что я не мог его найти, я даже испугался.

Анна переглянулась с Арсением и присела перед Гришей на корточки:

— Это хорошо, что он умеет так прятаться. Но ты же не заплакал?

Гриша немного смутился:

— Ну, почти. Зато, потом мы играли в буденновцев, я был всадником, а он лошадью.

Анна взяла Гришу за руку:

— А мы с дядей Арсением гуляли по городу, я показывала