Недовольный, Чиж сидел на крыльце дома. Получилось у него что-то выкопать, или он оставил эту идею, Даня не понимал, но рисковать не решился. Прежде чем Чижов успел сказать хоть слово, Мухин весело окликнул его.

– Вань, а Вань. А ведь в нашем лесу волки водятся. Пошли поищем.

– Какие волки? С чего ты взял? – выдохнул Чиж немного раздраженно.

– Михалёвские.

– Какие?

– Так папа рассказывал. Говорил, что сюда как-то Михалёв приезжал, и после себя волков в нашем лесу оставил. Они расплодились.

– И кто это?

– Если б я знал. Так папа рассказывал.

– Ну, раз папа рассказывал…

– Да ладно тебе, посмотрим хоть, есть там животные или нет. Вдруг получится поохотиться на кого-то.

– Да кто тут кроме белок водится.

– Волки.

Чиж не верил Дане ни на грош, но слова отца это другое дело. Хотя сказаны-то они были не им самим…

Легкие на подъем, парни уже через пятнадцать минут поравнялись с последними в поселке домами и вышли на дорогу, ведущую в лес. Это не сосновый бор, но деревья высокие и до сих пор зеленые, и Чиж не знает других подобных видов.

Стоило переступить размытую границу последнего участка, как Даня, рассказывающий другу про дядю Егора, замолчал и прислушался. Ничего, кроме завываний ветра и далеких вскриков птиц, не слышно. Даже скрип снега под ногами не раздражал воображение. Даня счастливо улыбнулся.

– Мы же не заблудимся? Не хотелось бы стать блуждающим диким духом, – Чиж переводил взгляд с покрытой щебенкой дороги на слабо различимую тропу, по которой уже пару месяцев люди не ходили.

– Не. Даже если и заблудимся, можно на дерево залезть и осмотреться. Тут вроде как возвышенность.

– Часто сюда ходил? Волков видел?

– Раз или два гуляли с друзьями. Да мы мелкие были и далеко не ходили.

Даня усмехнулся, ободряюще похлопал Чижа по плечу и направился к самой сомнительной тропинке. Ваня грустно вздохнул. Ночевать в лесу не хотелось, но интуиция шептала, что домой они сегодня не вернутся.

Какое-то время парни внимательно прислушивались и присматривались. Сосредоточенности хватило метров на сто. Выпавший ночью снег стаял совсем чуть-чуть, покрыв белым налетом все вокруг. Слой его оказался слишком тонким, чтобы долететь до земли сквозь все ветви деревьев, но местами можно было увидеть белые сугробики на опавших листьях.

Умиротворение, которое приносило спокойствие леса, успокаивало парней. Они отошли от поселка на приличное расстояние, когда поняли, что звуков больше нет.

Чиж точно слышал птичий крик, прежде чем войти в гущу деревьев. Он остановился, хотел поделиться своим открытием с Даней, но заметил, что тот отстал.

Даня стоял в нескольких шагах от него, с опустошенным лицом глядя наверх.

– Ну, зато животные здесь точно водятся, – слабым голосом проговорил он, когда Чиж остановился рядом.

Там, на самой нижней ветви, почти над самой головой Дани, сидела белка. Она неловко шевелила лапами, пытаясь перебраться поближе, нерешительно замирая с каждым порывом ветра. Чиж было решил, что это обычная белка, но насупленное дыхание Дани и его тяжелый взгляд не давали расслабиться. Присмотревшись, он увидел, как несколько опарышей копошатся в глазницах животного, грозясь свалиться им на головы. Снег прибил к земле трупный запах, а ветер не позволял обнаружить ничего странного. Хуже были только звуки. Казалось, даже ветер не отваживался завывать рядом с этой ошибкой природы.

Чиж тихо выругался. Белка перебрала в воздухе мертвыми лапками, почти падая с ветки. Ее хвост, внезапно показавшийся куцым и облезающим, грозно качнулся в сторону.

– Пойдем. Если она на нас свалится, будет хреново бегать от нее по всему лесу, – Чиж потянул Даню в сторону. Он не был уверен, куда именно, но ему было все равно, пока рядом не будет мертвецов.

– Они ведь как и люди-зомби? Могут напасть после смерти? – неуверенно спросил Даня. Ваня пожал плечами.

– Да. Я слышал о таком, но не уверен.

Даня промычал что-то невнятное, не способный отвести взгляд от зверька. Тот не шевелился, напоминая жертву таксидермиста, но парень чувствовал, как чужой мертвый взгляд не оставлял его.

Через несколько шагов от прежнего спокойствия Дани не осталось и следа, а вместе с ним занервничал и Чиж, успевший дважды проклясть их прогулку. Звуки все еще не возвращались, тишина давила на нервы, но заставить себя заговорить парни не могли, опасаясь привлечь кого-нибудь еще. Кого-то такого же мертвого, но более крупного. Зомби-волка, например. Чиж боялся и живого, но живой волк был бы живым. Как друг и товарищ, способный сожрать тебя при первой возможности.

Даня не мог сосредоточиться и просто шел за Чижом, который не имел представления, куда лежит его путь. Они думали, что возвращаются назад, но вместо этого вышли на открытую поляну. Небольшая, с тонким покровом снега на ней. Она была усыпана черными шевелящимися существами. Если бы не кусты, закрывающие поверхность земли, Чиж бы не решился приблизиться. Если бы Даня не был так занят собственными мыслями, он бы услышал треск костей. Не такой, что снится ему каждую ночь, после чего он просыпается в холодном поту. Этот казался тише и тоньше. Как хруст в рту хлопьев для завтрака.

Если бы не кусты и деревья, парней бы уже окружили эти потрескивающие твари. Птицы разных размеров и видов, из тех, что никогда бы не подружились при жизни, теперь сгрудились одной кучей на поляне. Даня мог узнать среди них сорок и воронов, воробьев и синиц, вяло блуждала парочка снегирей, а огромный рябчик с поломанной ногой завалился на бок и медленно полз по земле.

Птицы долгое время оставались здесь умирать, а на шум прибредали другие мертвецы. Чиж мог разглядеть мелких животных на ветках и среди кустов. Будь они все агрессивными, парней бы просто смело волной. Свежие зомби действительно были, но в гораздо меньшем числе, и теперь пытались пробраться сквозь толпу к живым людям.

Чиж бросился бежать, стоило ему завидеть несколько подозрительно близких сорок. А вот Даня завис. Ему редко доводилось видеть зомби, но тех, что он видел, не покрывали насекомые. Будто разложение здесь, в лесу, совсем отличается от того, что происходило там, в городе. По перьям ползали черви с мелкими черным жуками, пока рой мух перелетал от трупа к трупу, заставляя тех шевелиться, издавая самый отвратительный треск в его жизни. Как будто насекомые праздновали конец света, отказываясь впадать в зимнюю спячку.

Даня мог еще долго так простоять, отупевши ожидая, пока мертвецы не загрызут его, но Чиж вернулся и потащил его