той, что принялось выдавать государство («под подпись и только по месту жительства»), не хватало и на день.

Просила не бесплатно – протягивала коробку чая, одну из тех, которые продают в качестве сувениров. С музыкальной шкатулкой внутри. Чая там уже нет, но музыка играет. Она настоятельно всунула ее в руки Дани, а Чиж без раздумий протянул ей бутылку. И, покопавшись в рюкзаке, нашел несколько пачек сухариков и слайсов.

Даня злился. Держал в руках шкатулку и сдерживал порыв откинуть ее. Ему даже удалось не скривить лицо в раздражении, когда он с откровенной неохотой отдал женщине несколько пачек лапши быстрого приготовления.

– Больше нет, – Есть. Дома. Целые коробки, которыми он не собирается делиться. Чиж неловко хмурится, но молчит. Женщина недовольно сжимает губы – по ее мнению, люди, которые делятся друг с другом водой на улице, явно ей не бедствуют. Она, не добавив больше ни слова, уходит: связываться с детьми стыдно, а в благодарность лишь кивает. Даня фыркает ей в спину.

Ощущая в себе достаточно сил, чтобы добраться домой, Мухин вытягивает Чижа из церкви. Тот не сопротивляется, но и особого энтузиазма не испытывает. Парни ужасно устали за этот день.

Неторопливая прогулка придавала бодрости. Порой они бросали опасливые взгляды в сторону внезапного шума, ожидая увидеть чей-то труп.

Трупы попадались часто. Чаще, чем хотелось бы видеть. Зомби с переломанными конечностями лежали не земле или под окнами, не находя в себе сил ползти и только поскрипывая костями.

Только после четвертого такого мертвеца Чиж понял, что никто их не бил. Они не остаток неудачной охоты на зомби. Трупы лежали у самого подножия многоэтажных зданий с переломанными конечностями. Чиж готов поспорить, что в самих квартирах гораздо больше мертвецов, покачивающихся в ненадежных петлях или оставляющих кровавые следы из разрезанных вен.

Мухин догадался об этом раньше. С каждым встречным зомби он ускорял шаг, стараясь добраться домой как можно быстрее.

Убегая от зомби, Даня жалел, что они оставили велики у него дома («зачем брать, мы же идем недалеко, три остановки пешком лучше, чем вся та возня, возникающая при вытаскивании велосипедов из квартиры на улицу»), но теперь радовался, что не придется тащить на себе лишний груз. Приступ тошноты, который так и не прошел до конца, на велосипеде он не перенесет.

– Как ты думаешь, чем все это закончится? – наконец нарушил молчание Даня. Настроение было паршивое.

– Что именно? – Чиж не хотел говорить. И думать об этом не хотел. Вот только глядя на останки самоубийц, он не мог найти в себе силы проигнорировать вопрос.

– Я про все это. Конец света. Мы же умрем, да?

– Конечно, мы умрем, – Чиж молился, чтобы его голос предательски не дрогнул. – Жизнь ведь не вечная. Ну, может, чуть раньше, чем планировали.

– Я как-то не планировал, – весело фыркнул Даня, и напряженное сердце Вани расслабилось.

– Вот и молодец, – выдохнул он и задумался. – Вначале перезимуем. Умные люди найдут лекарство. Не думаю, что мертвых людей можно вернуть к жизни, но ведь может быть какая-нибудь вакцина, чтобы мы не заражались? Поживем до того момента. Может, уже к весне появится.

– Было бы неплохо.

Глава 12. Где обитают волки?

Вскоре выпал первый снег. Не простые несколько снежинок, тающие, стоит им коснуться земли, а полноценный слой снега, который нужно сгребать лопатой или сметать метлой, чтобы не мешался под ногами.

Выпал также резко и внезапно, как покрывает налет плесени кусок хлеба, залежавшийся на влажном месте. Будто природа больше не хотела вести себя так, как вела себя прежде, но и окончательно от своих обязанностей не отказалась.

С первым снегом Чиж с Даней поссорились из-за картошки. Мухины не рассчитывали на конец света и занимались урожаем в своем темпе. Поэтому к началу осени большинство помидор и огурцов уже оказались закатанными в банки, а вот морковка с картошкой все еще покоились в земле. Даня, который не интересовался делами огорода, забыл о них, и теперь, когда парни поселились здесь, неубранный урожай стал проблемой.

Чиж уверен, что его все еще можно собрать и сохранить, Даня убежден в обратном. Парни проверили имеющиеся запасы и остались ими довольны, при этом все еще приходилось гадать, хватит ли еды до весны. До весны, потому что они собрались выращивать рассаду. Даня даже нашел какие-то семена, завернутые в страницы газет. Напоминали они Мухину семена цветов, но уверен он не был, так что решил промолчать.

Для человека, который всю жизнь прожил в городе, Ваня слишком большое значение придавал овощам, выращенным на участке. Даня, напротив, был настроен легкомысленно. Фильмы и сериалы про зомби не могли подсказать ему, что делать с не собранным вовремя урожаем, а думать самому не хотелось.

Из-за снега Чиж только больше распсиховался, решив скорее выкопать все, что только можно, а разбираться уже после. Даня не хотел даже смотреть на это. Он быстро сбежал, сказав, что пойдет навестить родителей. Чиж, зная о насмешливом отношении друга к религии, с сомнением хмыкнул, но спорить не стал.

Что бы Чижов себе не надумал, Даня действительно пошел проверить их импровизированный памятник. Он не был уверен, что бумага, хоть и в мультифоре, не промокнет под снегом.

«Памятник» этот удивил их обоих. В первый же день после возвращения на дачу, Даня попросил Чижа отвести его туда, где тот видел тела его родителей. Мухин впервые прямо упомянул об их смерти, и это выбило Чижа из колеи сильнее, чем он мог признать.

Они пошли утром, когда предрассветная темнота сошла не до конца. Дошли до свалки, от которой остались только обгоревшие останки мусора. Они и не ожидали найти здесь зомби или трупы, уже предполагая, что их кто-то убрал. Чиж был в этом уверен, а Даня в равной бы степени не удивился, найди он их живыми или мертвыми.

Увиденное по необъяснимой причине поразило их. Там, за свалкой, на свободной площадке между деревьями, возвышалась небольшая насыпь. Она бросалась в глаза, среди похожих на палки деревьев, покрытая слоем снега с топорщащимися от ветра опавшими листьями.

У основания насыпи возвышалась деревянная палка, еще одна была грубо прибита к ней так, что они напоминали православный крест. В том месте, где дерево соединялось друг с другом криво торчащим гвоздем, висела мультифорка. Ее края осторожно заклеили скотчем, чтобы вода не попала внутрь и не намочила листок бумаги.

Простой листок формата А4 с несколькими надписями на нем. Нет ни красивых узоров, ни утешающих стихотворений. Только