Акционеров 108462793 и 93674306 не было на работе завтра, и послезавтра, и послепослезавтра, а потом контролер линии сообщил смене, что те добровольно перевелись на другую линию, где персонала не хватало. Джонни Сталин мог бы в это поверить, если бы не слышал через вентиляционную шахту, как полиция Компании устраивает облаву на бар «У Делаханти». Чтобы заглушить вопли и мольбы, он вынужден был увеличить громкость радио. Сосед, Акционер 396243088, час или дольше самым неприятным образом колотил по стене, чтобы Джонни Сталин сделал музыку потише.

Через два дня за обедом Акционер 396243088 отпустил шутку о сексуальном поведении директоров Компании на собраниях совета директоров. Джонни Сталин расхохотался, как все остальные. В отличие от всех остальных, он послал записку серым костюмам.

«Я обвиняю Акционера 396243088 в Вопиющем Недолжномыслии в отношении Компании, ее Достопочтенного Совета Директоров, а также принципов индустриального феодализма. Акционер 396243088 исповедует нелояльность и неуважение, и я подозреваю его в пропрофсоюзных симпатиях».

Когда должность Куратора Секции, которую занимал Акционер 396243088, вдруг оказалась вакантной (контролер линии сказал: «Перевод с Повышением»), Джонни Сталин стал самым юным работником на этом месте за всю историю сектора легкой сельскохозяйственной промышленности. Его кредитный рейтинг был лучше, чем у людей в пять раз старше и опытнее. Близилось вручение ежегодных премий Образцовым Работникам Года (легкая сельскохозяйственная промышленность). Джонни Сталин анонимно вскрыл схему мелкой коррупции и таких же краж с участием работников вплоть до менеджмента низшего звена, причем столь своевременно, что стал Образцовым Работником Года (легкая сельскохозяйственная промышленность) за два дня до того, как корпоративный топор обрушился на двенадцать работников сельхозсектора. Проявив здоровую Акционерскую солидарность, Джонни Сталин отказался посещать заседания трибунала Компании, на которых двенадцать обвиняемых были осуждены и рабочим, и менеджерским судом и уволены в ускоренном порядке. «На их месте мог быть любой из нас, – сказал Образцовый Работник Года коллегам по смене «А», когда они потягивали мандариновые дайкири в заново обставленном баре «У Делаханти». – Такое может случиться с каждым».

И был прав. Это случилось с Акционером 26844437 («Я подозреваю Акционера в участии в промышленном шпионаже и корпорационной измене в пользу конкурирующих компаний, названия которых я как лояльный и верный Акционер не стану упоминать, с уважением, Дж. Сталин»), Акционерами 216447890 и 552706123 («Я подозреваю Акционеров в незаконном сексуальном компанействе в рабочее время, с уважением, Дж. Сталин») и Акционером 664973505 («Я обвиняю Акционера, Линейного Контролера Производственной Линии 76543, сектор Легкой Сельскохозяйственной Промышленности, в рыхлости, праздности и отсутствии энтузиазма в области внедрения Девятеричных Добродетелей Индустриального Феодализма, с уважением, Дж. Сталин»).

Прошло совсем мало времени, и серые костюмы пригласили этого поборника индустриальной добродетели влиться в ряды низшего менеджмента. Именно тогда Джонни Сталин обнаружил, что серый костюм не один – их одиннадцать, они восседают за дубовым столом с трех сторон и все сошли с какого-то конвейера, на котором производятся низшие менеджеры. Во главе стола сидел старейший низший, серый костюм, с которым считались другие серые костюмы. По другую сторону стола на почтительном расстоянии от светил менеджерских каст стоял Джонни Сталин. Старейший серый костюм разразился краткой речью, насыщенной словосочетаниями типа «образцовый работник», «сверкающий пример», «эффективная единица», «лояльность Компании», «Высшие ценности» и «Акционер, понимающий принципы Индустриального Феодализма». Джонни Сталин старательно запоминал эти клише, чтобы использовать в собственных хвалебных и увещевательных речах. После собеседования были поданы мудреные коктейли и произнесены здравицы, и Джонни Сталин, откланявшись, покинул штаб-квартиру менеджерской касты. По возвращении в пронумерованную комнату он увидел просунутый под дверь конверт с постановлением о переводе в учебный центр производственного менеджмента. На двери он нашел бумажный костюм стандартного размера, серый, висящий на пластиковой вешалке, серой.

Мудрость, столица мира, стоит на сорока холмах на краю Сыртского моря, и хрустальные башни ее покрывает завеса зеленого винограда и летних цветов. Ллангоннедд возведен на острове посреди озера и столетиями рвался через свои же границы, отращивая целые районы, что дрейфуют на понтонных решетках и непрочно гнездятся на тысячах свай. Льюкс стоит на обоих краях великого разлома, и по двадцати его мостам, каждый – шедевр и забота одного из департаментов Универсиума Льюкса, ходят в мантиях и капюшонах Мастера Факультетов, и из низких цилиндрических башен вылетают десять тысяч молитвенных змеев с супликациями Мастеров Льюкса касательно бесконечного познания. Оплот РОТЭХа, Китай-Гора, – федерация сотни деревень в прекрасной парковой зоне. Одна деревня подвешена на ветвях деревьев, как сплетенные гнезда некоторых птиц, другая сделана из изысканно глазурованного и обожженного фарфора, третья стоит на плавучем озерном острове, четвертая состоит из забавно раскрашенных домов-фургонов и павильонов, что бродят и странствуют по лесам, пятая выстроена на паутине алмазных волокон, натянутых между скал на вершине Китай-Горы.

Таковы некоторые из великих городов мира. К этому списку следует добавить и Белладонну. Вне всякого сомнения, Белладонна – ровня всем вышеупомянутым, хотя ее чудеса не столь заметны. Путнику, который набрел на Белладонну среди сухого пыльного Стампоса, видны только считанные антенны-тарелки, высокая башня командно-диспетчерского пункта, россыпь грязных саманных хибар и эн квадратных километров размеченной покрышками взлетно-посадочной полосы. И все-таки Белладонна есть, реальная, но невидимая, как Божественная сущность в пасхальной облатке; и это чистая правда, что путника поджидает порочнейший город мира, скрытый в паре метров под ногами, как муравьиный лев, голодный и заманивающий людей в свою пасть.

Белладонна гордится страстями, гордится порочностью. Этот город – старая сука с яйцами; матросский город, портовая шлюха. Под бетонным небом Белладонны всегда три часа ночи. Углов улиц здесь больше, чем где-либо в мире. В городе, где баров, сушилен, таверн, сексшопов, винокурен, борделей, сералей, бань, частных киноклубов, ночных кабаре, кафешек, галерей удовольствия, ресторанов, пачинко-центров, бильярдных, опиумокурилен, игорных домов, танцевальных дворцов, картежных школ, косметических салонов, крэпс-кружков, автомастерских, массажных комнат, офисов частных детективов, цехов перегонки веществ, подпольных кабаков, саун, бунко-будок, джин-притонов, винтажных бондажных, баров для одиноких, траходромов, блошиных рынков, аукционов рабов, спортзалов, арт-галерей, бистро, ревю, эстрадных программ, оружейных лавок, книжных развалов, пыточных камер, расслабляриев, джаз-клубов, пивных подвалов, торговых тележек, репетиционных, домиков с гейшами, цветочных магазинов, абортариев, чайных, борцовских рингов, арен для петушиных боев, арен для медвежьих боев, арен для бычье-барсучьих боев, салонов русской рулетки, парикмахерских, винных баров, подиумов, спорткомплексов, киношек, театров, публичных лекториев, частных библиотек, музеев странного и необычайного, выставок, вернисажей и перформансов, казино, паноптикумов, пассажей с однорукими бандитами, стрип-шоу, интермедий, татуировочных, религиозных культов, усыпален, храмов и гробовщиков больше, чем где бы то ни было на земле, трудно найти человека, если он не хочет, чтобы его нашли. Но если он знаменит, как Лимааль Манделья, легче найти его в Белладонне, чем в любом другом великом городе мира, поскольку Белладонна обожает льстить знаменитостям. В Белладонне не было дворника и золотаря, не знавших, что Лимааля Манделью, Величайшего Снукериста За Всю Историю Вселенной, можно найти в задней комнате Джаз-Бара Гленна Миллера на Скорбной улице. Точно так же мало было людей, не способных моментально выдать список побед Лимааля Мандельи, ибо Белладонна – город, измеряющий величие списками. Не найдется великого белладоннца, у которого за душой нет пары-тройки великих списков.