нет, подъезд проходной, люди еще не вернулись с работы, надо узнать в этой толчее, кто первым обнаружил тело», — Юмашева растолкала толпу, в которой сложно было определить, кто есть кто, но она сразу обнаружила очевидца на глазок. Очевидец стоял в стороне, утомленный чрезвычайными событиями, рассказав уже по десятому разу всем любопытствующим, как он наткнулся в темноте на лежащего на ступеньках лестницы человека. Гюзель Аркадьевна схватила его за руку и увела в темный закуток. В скрытом от посторонних глаз плотной завесой темноты, закутке было тихо и уютно, будто он нарочно отгородился от внешнего мира непроницаемой темнотой, как пологом.

— Как вас зовут? — спросила она, незаметно включая диктофон в кармане.

— Сергей. Сергей Бельков. Сергей Иваныч Бельков. — Очевидец заметно волновался, мял в трясущихся руках кроличью шапку, сморкался в руку и нервно сопел. Юмашева уже привыкла к темноте, и глаза ее различали различные мелочи; темный закуток достаточно вместителен, в нем могло бы укрыться более четырех человек, тем, кто входит с улицы, он не виден, а кто сидит в нем — всех видит превосходно, подсветка идет снаружи, от уличных фонарей, правда, подсветка довольно тусклая, но тот, кто ждал Прошкина, сидя в засаде, никак не мог ошибиться.

— Сергей Иваныч, в котором часу вы обнаружили человека на лестнице?

— В пятом часу и обнаружил. Шел из магазина, смотрю, а на лестнице кто-то лежит. Сначала думал, пьяный бомж забрел к нам в подъезд, а нагнулся, смотрю, человек вроде чистый, не пьяный, тронул его за рукав, а он как захрипит, напугал меня до смерти. Сначала я кинулся бежать, а потом успокоился, посмотрел, не ошибся ли, а уже потом звонить стал, чтобы милицию вызвать.

— А вы ничего не трогали руками?

— Нет, я знаю, что нельзя руками трогать, чтобы отпечатков не оставлять, — с неприкрытой гордостью заявил Бельков. — После «Ментов» можно диплом юриста получать.

— Эт-точно, — подтвердила Юмашева. — Во сколько вы позвонили?

— Минут пять прошло, пока я осмотрелся, пока волновался, время шло. Милиция, правда, быстро приехала, как только позвонил, сразу и подъехали. Стали спрашивать, кого, дескать, видел, кто мог это сделать, а я никого и не видел.

— Понятно. Стойте здесь, Бельков, никуда не уходите. Вы понадобитесь следователю прокуратуры.

Юмашева отошла в сторону и набрала номер.

— Жигалов, ты где? Димона ищешь? И как успехи? Неужели есть успехи? Тогда ищи Димона, только найди его обязательно. Ничего-ничего не случилось, работай спокойно.

«Придется побегать на пару с Резником, иначе следы опять затеряются. Заодно проведем мероприятия по раскрытию преступлений “по горячим следам”», — подумала Гюзель Аркадьевна и вышла из темного убежища.

— Резник, идем опрашивать жильцов, вдвоем быстрей управимся.

— Идемте, Гюзель Аркадьевна, сейчас только лампочку вкручу, а то здесь темнота непроглядная, — Резник вышел из темного угла с деревянной лестницей.

— А где лестницу взял? — удивилась Юмашева.

— В соседней квартире, там бабка какая-то живет, она мне лампочку выделила из ядерных запасов, кстати, можешь пока опросить ее. По-моему, она большая любительница сериалов. — Резник сделал попытку взобраться на лестницу.

— Я лучше лестницу подержу, иначе ты скувырнешься с нее. При чем здесь сериалы? — Юмашева знала, что вся толпа ждет, пока зажжется свет, и все присутствующие в подъезде прислушиваются к разговору.

— Посмотрела серию очередного жестокого романа — и к окну, надо же, чтобы глаза отдохнули, — терпеливо объяснял Резник, копошась с заскорузлым патроном.

— Ты смотри, чтобы тебя током не шандарахнуло. Что ты там копаешься, люди ждут, надо срочно Прошкина увозить. — она откровенно сердилась.

— Сейчас. Да будет свет, — после слов Резника в подъезде ярко вспыхнула лампочка.

— И впрямь, лампочка из ядерных запасов, горит, как факел. — Юмашева посмотрела на толпу сотрудников, но все отвернулись, делая вид, что ищут следы преступления.

«Пойду пока к бабке, вдруг она сможет осветить дорогу факелом, помогла же она Резнику, небось я ничем не хуже Славы», — Юмашева нажала кнопку дверного звонка.

— Кто? — проскрипело из-за двери.

— Свои, — в тон проскрипела Гюзель Аркадьевна.

«Нельзя отрываться от народных масс, массы скрипят, и ты скрипи, как несмазанная телега», — подумала она и улыбнулась. Дверь тихонько открылась, из узкой щели выглянул один любопытный глаз, затем появился второй, немного погодя материализовалась и сама хозяйка.

— Из милиции? — настороженно спросила она. Не привыкла к новому наименованию ведомства.

— Из нее, родимой, из полиции. — Юмашева перешагнула порог. — Здравствуйте. Придется задать вам несколько вопросов.

— Лампочку дала, лестницу дала, теперь еще на вопросы отвечай. Какие еще вопросы? — накинулась пожилая женщина на Юмашеву. — А лестницу мне вернете?

— Сейчас принесем вашу лестницу, с собой не заберем. Вы случайно не слышали шум в парадной?

Когда Юмашева задавала этот вопрос, она не надеялась услышать что-либо стоящее, в последнее время на все вопросы, особенно «случайные» вопросы, она получает никчемные ответы, тоже «случайные».

— Слышала! В пятом часу раздался какой-то шум, вроде как кто-то упал или что-то уронили. Я бросилась к двери, посмотрела в глазок, но ничего не увидела, на лестнице темнота кромешная.

— Точное время не помните?

— Точное время? — пожилая женщина на мгновение задумалась, но тут же всплеснула руками. — И точное время помню, как раз начались «Новости».

— А что потом? — Юмашева схватила женщину за плечи и потрясла ее, затем отпустила, сделав вид, что стряхивает с пуховой шали невидимую соринку.

— Бросилась к окну, смотрю, а там какой-то парень выскочил из парадного и побежал за угол. Я скорей к другому окну, у меня комната на угол выходит, а он прыгнул в машину и уехал.

— Машина — синяя «Нива»? — спросила Юмашева, питая слабую надежду на чудо.

— Не разбираюсь я в машинах-то, — старушка поправила шаль, сползшую с плеча, — но машина была синего цвета, похожая на этот, как его?

— На джип? На уазик? — Юмашева присела на тумбочку, но старушка жестом показала ей, что садиться на тумбочку приравнивается к совершению смертельного греха.

— Во-во, вроде как джип. А парня не разглядела, он был одет в черную шапочку и черную куртку. Какие брюки на нем были, не помню, — старушка огорченно прижала руки к груди.

— Как вас зовут? — Юмашева достала диктофон.

— Вера Петровна, — кутаясь в платок, Вера Петровна прошла на кухню, оставив Юмашеву стоять в коридоре. — Проходите на кухню.

— Спасибо, Вера Петровна. Может, вы приметы этого парня запомнили? Может, заметили второго человека в машине? — Гюзель Аркадьевна поднесла диктофон прямо к лицу Веры Петровны.

— Нет, приметы не запомнила, у меня бельэтаж, — с неприкрытой гордостью в голосе сказала Вера Петровна, все-таки не в подвале живет. — Ростом выше среднего, а приметы не помню, не разглядела. Второго человека не видела, так ведь