Несмотря на поздний час, в квартале кожевников было шумно. Ватага подростков, возглавляемая Дылдой Ольфом, охотилась на конкурента, посмевшего сунуть нос на их территорию.

Азартные вопли загонщиков подстёгивали жертву, заставляя выжимать все силы в попытке спастись.

Юркая тень выбежала на берег. Ей наперерез, гикая и свистя, кинулись трое. Тень заметалась, ища путь к бегству, но тщетно — враги окружили, загоняя на мостки для стирки белья.

Тень, осыпаемая насмешками и угрозами, пятилась, пока не замерла на краю дощатого настила.

— Мы тебя предупреждали, сопля полуухая, — Ольф растолкал своих подручных и навис над жертвой, поигрывая дубинкой. — Если ты на нашей земле — то работаешь с нами и отстёгиваешь в общак. Или убираешься восвояси.

Подростки за его спиной заорали, поддерживая вожака.

— Заткнитесь, мелкие ублюдки! — прогремел недовольный рев разбуженного трудяги. — Отхожу по рёбрам так, что неделю отлёживаться будете! Ольф, поганец, тебя первым!

Ватажники вмиг притихли, вызвав злорадный смешок своей жертвы — худенького рыжеволосого мальчишки лет десяти.

— Смешно тебе? — прошипел Ольф, ещё более озлобленный уроном своему авторитету.

Дубинка впечаталась в живот мальчишки, сбивая с ног.

— В последний раз спрашиваю: будешь на нас работать? — Ольф ногой перевернул свернувшегося в клубок пацана.

— Нет! — с ненавистью глядя на мучителя, прошипел тот.

Ольф с деланным сожалением вздохнул и пинком сбросил жертву в воду.

— Не дайте ему выплыть, — приказал он подручным.

Подростки резво ссыпались с мостков на берег, выглядывая, куда выплывет наглый упрямец.

— Ольф, смотри! — окликнул вожака один из них.

— Ну чего там? — Ольф неторопливо оглянулся.

— Вот, — подручный указал на приткнувшийся к берегу труп.

— Хм, — Ольф неторопливо спустился с подмосток.

За его спиной двое подручных длинными жердями оттолкнули от опор мостков вынырнувшего мальчишку. Тот неумело замахал руками, пробуя отплыть в сторону, но куда бы не повернул — везде поджидали враги. Ольф с удовлетворённо хмыкнул: хана крысёнышу. Плавать эта мелкая сволочь не умеет — вон как руками машет, дурак, — да ещё и в одежде. До другого берега не доплывёт, а тут… Если не запросит пощады и не согласиться работать на Ольфа — то пусть дохнет. Хорошо бы ещё выловить потом его тушку и содрать тряпки — грош у старьёвщика точно можно выручить.

Но пока один покойник на подходе — можно изучить уже имеющегося. Может, у него в карманах найдётся что-нибудь интересное: порой приносит таких, кого не стали — или не успели, — обирать в центре, перед тем как скинуть в реку.

Ольф наклонился, разглядывая мертвеца. Увидев острые уши, он огорчённо вздохнул: людская одежда и короткая стрижка выдали полукровку. Хоть бы раз свезло найти чистокровку: вырученных за кости денег хватило бы на домик в чистом квартале, подальше от здешней вони, выедающей лёгкие. Но кто ж такую ценность выкинет?

— Давай его на берег, — скомандовал он подручным.

Те тяжело вздохнули, но послушно полезли в воду. Вытащив мертвеца на землю, они отошли в сторону, пропуская Ольфа.

Но стоило тому залезть в карман, как труп открыл глаза и с нечеловеческим рычанием вцепился когтями в ногу Ольфа.

— А-а-а-а-а! — заорал неудачливый мародёр, с ужасом глядя на клыки, растущие в пасти ожившего покойника и пытаясь выдернуть ногу из хватки.

Тщетно: когти твари глубоко впились в плоть парня. Ольф забился, словно попавшая в капкан лиса.

— Помогите! — крикнул он своим подручным, но тех уже и след простыл — только где-то среди домов гуляло эхо панических воплей.

Лишь недотопленный мелкий засранец, уцепившись за сваю, смотрел на своего мучителя со смесью торжества и ужаса во взгляде.

Ольф рванулся изо всех сил, чувствуя, как когти твари рвут мышцы и кожу Плевать — главное выжить! Плоть подалась с чавкающим хрустом. Хлынула кровь, но Ольфу сейчас было не до таких мелочей — главное, он смог вырваться из когтей чудища!

Страх заглушал боль глубоких рваных ран, позволяя бежать. Прихрамывая и подвывая от страха, Ольф припустил прочь, оставляя за собой кровавый след.

Первое, что почувствовал Лёха — вонь. Неимоверная, разъедающая ноздри не хуже слезоточивого газа. Чихнув, он открыл глаза и уставился на грязное полотнище, заменяющее потолок.

Тело бил озноб. Мысли в голове ворочались, словно угодившие в патоку мухи. Первой была самая банальная: «Где я?»

— На, — услышал Стриж детский голос и рядом с его головой упало что-то мягкое.

Повернув голову, Лёха едва не уткнулся носом в окровавленную, кое-как ощипанную птичью тушку.

В желудке заурчало, в голове обрадованно взвыл демон и Лёха, сам того не осознавая, впился зубами в ещё тёплое мясо.

Остановиться было трудно, но Стриж сумел это сделать. Демон обиженно взвыл, требуя продолжать трапезу, но Лёха уже отбросил тушку, сел и начал отплёвываться от пуха и перьев.

Нет, экстремальные пробуждения в этом мире точно стали его «визитной карточкой».

— Дерьмо, — выругался Стриж, ногтем выковыривая застрявший между зубов кусок пера. Между очень острых зубов, надо сказать.

Оглядевшись, он обнаружил, что сидит на куче тряпья, брошенного прямо на земляной пол лачуги, собранной из хлама. Такие он видел в Африке — невообразимого вида сооружения, построенные из всего, что подвернулось под руку, вплоть до кусков картона.

До картона здесь не дошло, — наверное, просто потому, что местная цивилизация до такого ещё не додумалась, — потому его роль взяли на себя гнилые доски и куски ветхой материи.

Лёха хотел понять, как сюда попал, но тщетно — воспоминания обрывались на их с Мией походе в баню.

Миа… В голове словно щёлкнул предохранитель, открывая воспоминания: Стриж вспомнил всё, что было до момента падения с моста.

— Твою же мать… — Лёха попытался вскочить, но тщетно — ослабевшие ноги почти не слушались.

За тряпкой, играющей роль входной двери, кто-то зашебуршился и вновь затих. Стриж напрягся и огляделся в поисках оружия. Ничего подходящего не обнаружилось — даже корявые доски стен на проверку оказались гнилыми.

— Я принёс тебе гуся, — произнёс детский голос.

Лёха едва не подпрыгнул от неожиданности.

— Не хочешь гуся… — продолжал голос за дверью, — …съешь Ольфа. Он жирный. Я покажу, где он живёт.

— Никого я есть не собираюсь, — Стриж с отвращением посмотрел на птичью тушку. — Кто ты? И как я здесь оказался?

Тряпка зашевелилась и в лачугу осторожно просунулась вихрастый рыжеволосый мальчишка с острыми ушами.