– И напишу! А ты что думал? И напишу!

«Или этих сотрудников не уведомили об экскурсии, – соображал тем временем Беда, – или я и вправду попал. Что делать-то? А, была не была! Лучшая защита – нападение».

– Эй вы там, остыньте! – прикрикнул он на ссорящихся. – Рано радуетесь. Я живой!

Бесы смолкли. Маленький приблизился к клиенту и опасливо обошел вокруг него.

– И правда, живой. Палыч, слышь, он живой еще!

– Классик, что ли?

– Да какой классик? Это же Беда! Его в шутку классиком называли.

– Ну а если не классик, то жизнь – дело поправимое, – промолвил старший бес, поднимаясь с камня и доставая из-за спины здоровенный топор.

– Это точно! – поддакнул младший, плотоядно глядя на неудавшегося экскурсанта. – И быстро поправимое!

Беда понял, что наступает момент истины, и осмотрелся в поисках оружия. Но как на зло, с земли было ничего не подобрать, кроме мелких камней. Тогда он начал отступать, растопырив руки и всем своим видом показывая, что отдаст жизнь задорого. Бесов это страшно развеселило.

– Эй, Бедюха, ты куда? Туалет-то не там! – пробасил большой.

Маленький радостно захихикал.

Мухин отступил еще на пару шагов – и вдруг застыл, всей спиной ощутив холод скалы. Он отскочил и обернулся. Прямо над его головой белела трафаретная надпись, обещавшая выход. Но никакого выхода не было.

И тут послышался чей-то сердитый голос:

– Это еще что такое?!

Со стороны сосен не спеша приближался некий господин, принадлежавший, судя по наружности, к топ-менеджменту адского учреждения. На высокое положение указывали дородность, белый костюм и в особенности тросточка, которой он небрежно помахивал. Лицо неизвестного скрывала широкополая шляпа.

– Это что такое, я вас спрашиваю? Вам кто разрешил разгуливать в рабочее время? – напустился важный франт на бесов. – А ну брысь по местам! На землю захотели? Или под землю?

И замахнулся тросточкой. Униженно кланяясь, стараясь не повернуться к начальству задом, бесы попятились к краю воронки и, хорошенько согнувшись напоследок, синхронно сиганули в бездну.

– Ну, здравствуй, Бедюша! – обратился к Мухину адский босс. – Не узнаешь?

У художника похолодело в животе. Неужели все сны и видения оказались правдой? Неужели…

– Ага, он самый, – кивнул Кондрат Синькин, снимая шляпу и широким жестом отправляя ее в пропасть. – Вот и встретились два одиночества. Ну, что скажешь?

Беда понятия не имел, что нужно говорить в такой ситуации.

– Земную жизнь пройдя до половины, – с трудом вымолвил он наконец, – я очутился в сумрачном лесу.

– Да брось ты, – ухмыльнулся топ-менеджер. – Ну чего напыжился? Расслабься! Ты же сюда на экскурсию пришел, да? Так и смотри на здоровье. Да расслабься, тебе говорят!

И он ткнул гостя тросточкой. Толчок был совсем легкий, но все-таки материальный, ощутимый, и от этого Беда почувствовал себя гораздо лучше.

– А крылья ваши где? – спросил он осторожно.

– Какие еще, на фиг, крылья?

– Черные, перепончатые.

Командующий чертями скорбно покачал головой:

– Ай-яй-яй! Слушай, Беда, приходи-ка в себя потихоньку. Нет тут ни у кого никаких крыльев. Не Средние века. И чего ты меня на «вы» называешь? Мы же с тобой старые кореша, можно сказать, боевые соратники. Ты что, брат?

Беде захотелось ответить по-пацански: «Не брат ты мне, демон толстопузый», но он вовремя сдержался.

– А вы… а ты кем здесь… работаешь?

– Директор по развитию и реструктуризации, – важно ответил демон. – Короче, главный по реформам. Эффективность, оптимизация, конкуренция, слыхал?

– Ага. А с кем конкуренция?

– С учреждениями того же профиля, естественно. Ты что думал – в наше время все грешники в один ад помещаются? Про гиперболический рост населения слыхал? Закон ускорения исторического времени тебе что-то говорит?

– Нет, – признался Беда. – Я этим вообще раньше не интересовался. Так вы… ты, значит, больше по художникам?

– Именно. Ты, дружище Отмух, попал в ад совриска. А я занимаюсь его развитием и по мере сил реструктурирую.

– Ну и как он, рестру… меняется?

– Меняется. Хотя и медленно. Учреждение старое, келейное, крайне консервативное, что твоя патриархия. Но наша команда профессионалов делает все возможное. Сейчас сам убедишься.

Он взял Беду за локоть – хватка у демона Синькина оказалась крепкая, земная – и подвел к краю обрыва.

– Вот гляди, тут у нас смотровая площадка. Сейчас туман совсем рассеется, и ты увидишь всю панораму. Здесь лучший вид на ад во всем аду. Вон речка течет, Ахерон, а потом раз – водопад, и она уже не Ахерон, а Флегетон. Нравится?

– Ну, в общем…

– Любуйся на здоровье. И попутно решай, что именно будем сегодня смотреть. Весь ад я тебе показать не смогу при всем желании. Коллекция огромная, сто лет собирали.

От этих слов Беда окончательно успокоился: значит, ему предстояли не вечные муки, а всего-навсего познавательная прогулка со знающим гидом. Правда, директор по развитию ни малейшего доверия не внушал, но ведь и выхода по-прежнему не было. Оставалось прикинуться любознательным туристом.

– И с чего начинается коллекция? – бодро спросил он. – В смысле, с какой эпохи?

– Перед тобой, как я уже сказал, ад современного искусства, – с важным видом принялся объяснять гид. – Современность же обычно отсчитывают от импрессионистов. Это ведь они первыми Божий мир искажать начали, гады.

Демон Синькин произнес эти слова привычно, как нечто давно известное. Ни скорби, ни гнева по поводу искажения Божьего мира импрессионистами в его голосе не слышалось.

– А почему искажать? – заступился за коллег Беда. – Они как видели, так и писали. Клод Моне, говорят, вообще был инвалид по зрению – близорукий, да еще с катарактой.

– Совершенно точно! – подхватил демон. – Именно поэтому мы их держим в полной сохранности, не подвергая никакой обработке. Просто живут себе в отдельном круге на всем готовеньком. Могут даже пейзажи писать. А настоящий совриск, брат Беда, начинается с авангардистов. Вот этими мы занимаемся уже на полном серьезе. Понял?

– Понял. Значит, и Ван Гог у вас есть?

– Есть.

– А Малевич?

– И Малевич.

– И Энди Уорхол?

– Еще какой! Тебе понравится.

– Слушай, я тогда не знаю, кого лучше посмотреть. А всех нельзя?

– Всех не выйдет. Самое большее, что могу для тебя сделать по старой дружбе, Бедюша, это провести обзорную экскурсию чуть длиннее, чем обычно. Но ты не переживай. Бог даст, не в последний раз. Еще приедешь, подольше у нас задержишься. Итак, начнем с общей панорамы. Поди-ка сюда!