Искры начинали сыпать электрическими разрядами, но мою силу намеренно глушили. Либо же я недостаточно обладала навыками воспроизводить места, куда отчаянно желала попасть.

Рухнув посреди ровного поля, бесконечность удалялась все дальше. Руки дрожали, горло свело судорогой от частого дыхания и колкого свежего воздуха. Вновь теплые ладони бабули накрыли мои плечи, успокаивала бушующие эмоции.

— Роланд найдет тебя, Дарина, — в словах бабушки не было ни капли лукавства, а, когда я подняла голову и взглянула на нее, она произнесла: — но случится это не так скоро, как ты того хочешь. Всем нам предстоит пройти много испытаний, но тут — это наш дом, где мы все в безопасности. Прими себя такой, какая ты есть, Дарина. Ты — дочь ведьмы. Ты одна из нас. Наша кровь. Идем с нами, и я покажу тебе настоящее.

— Мое настоящее осталось в Зазеркалье и на Земле, — получилось грубо, но такова правда, — а здесь — я не знаю, кто вы и что скрываете от меня…

Глава 23

Дарина

Бабушка решила, что я сошла с ума, раз Роланд на меня столь сильно подействовал. И на все уговоры вернуть меня обратно в Зазеркалье не шла. Несколько дней под куполом, где прятались жители, коих я считала своими соседями, друзьями, да и вообще городком, в котором выросла — оказались ложью. Каждый из них лгал мне прямо в глаза, словно разыгрывали спектакль. Моя помощница Карина пыталась несколько раз заговорить, да объясниться, но я ни с кем не разговаривала, заперевшись в самой дальней комнате в бабулином доме. Кстати, она приняла прежний облик, к которому я привыкла и больше не использовала магию переобращения в свою истинную сущность.

— Можно войти? — спросила Карина, постучавшись о дверной косяк.

Я медленно перевела свой взгляд на нее, но, ни сказав не слово, вновь отвернулась и уставилась в стену, поджав под себя ноги. Девушка устало выдохнула и даже засобиралась оставить меня наедине с самой собой. Я не ела и не пила, потому что в горле по-прежнему оставался ком от не выплаканных слез.

— Можно, — едва слышно промолвила я, и Карина радостно улыбнулась, а в карих глазах промелькнули искорки веселья. Девушка присела на край моей кровати и легонько коснулась моего плеча, чтобы я обратила на нее вынимание.

— Не злись, Дарина, — тихонько сказала она, и тогда наши взгляды встретились. Карина шумно сглотнула, а ее ладошка повисла в воздухе, потому что я резко скинула ее со своего плеча и вскочила на ноги с кровати.

— Я вовсе не злюсь! — воскликнула я, начав ходить по комнате туда-сюда.

Жестикулируя руками о своем негодовании, я не могла никак подобрать более безобидных слов, чтобы описать то, что я чувствовала сейчас. Было ясно одно — меня предали. Жестоко и совсем бесчеловечно. Кто я? Кто все мы, если наш мир для меня был иллюзией, сотворенной всеми этими созданиями, притворяющихся людьми? Я ведь столько времени проводила с каждым жителем городка. А моя оранжерея? Это ведь не плод моего воображения! Посмотрев снова на Карину, я развела руки в стороны, описывая все, что было в комнате безмолвием. — Почему ты мне ничего не сказала, даже не намекнула? — этот вопрос первым слетел из моих уст, и Карина совсем поникла, опустив глаза в пол, а свои ладошки она сцепила на коленках.

— Нельзя, — одно лишь слово, а столько боли оно приносило вслед за собой.

— Кто же ты тогда? Кто все вы? — не унималась я. Карина подняла виноватые глаза на меня, стараясь скрыть печаль под маской понимания.

— Мы то, что осталось спустя столько лет угнетения нашего рода ведьмовской крови, — заключила она, и я ахнула, окончательно утратив веру своему же разуму. Я, наверняка, все еще пребывала во сне, раз со мной творилась непонятная чертовщина.

— Хочешь сказать, что я все же одна из вас? — голос предательски задрожал, потому что я начала сомневаться в самой себе. Вдруг, Роланд просчитал все до каждой мелочи и шага, и он вовсе не полюбил меня, а действовал в своих целях? Кому верить, если кругом обман? Даже самые родные и близкие утратили веру…

Карина осторожно кивнула, затем поднялась с края моей кровати и подошла ко мне. Она протянула обе ладошки и, прошептав странные слова, на них тут же засияли ярко фиолетовые шары, распыляя искорки вокруг нас. Красота зачаровывала, но я старалась не поддаваться на все ее фокусы. Затем вместо этих шаров появились две танцующие фигурки — мужская и женская. Огоньки исполняли страстный танец, а под конец, обнявшись и сливаясь воедино — поцеловались. Слишком личное… слишком сокровенное и такое тёплое. Я догадалась, что Карина делилась своим внутренним миром и тем, что с ней происходило.

— Я пока учусь, но уже есть прогресс. Я хотела бы сказать тебе спасибо, Дарина, — тишину разорвало ее признание, — за то, что подтолкнула меня к Коле, и теперь мы вместе, — на мое безмолвное непонимание, Карина прояснилась. Отчасти, конечно, я была рада за нее, но ведь все равно это не меняет моего отношения к ним ко всем. — В тот вечер, когда ты подтолкнула меня сходить на свидание, мы оба сознались друг другу, что отрицали очевидных вещей — мы тайно любили друг друга, но столько времени боялись в этом сознаться. А потом после кино мы собирались вернуться в оранжерею, чтобы встретиться тебя, да частично сознаться во всем, но…, — Карина запнулась, когда я жестко посмотрела на нее. Теперь любое ее слово о том, что они желали сознаться, будет воспринято не так, как если бы все произошло на самом деле. — Но тебя уже не было, и мы с Колей забили тревогу.

— Нужно было с самого начала не морочить мне голову, тогда бы все было иначе, — устало выдохнув, ответила я.

Магия Карины растворилась в пространстве, словно ее больше никогда не существовало. Странно то, что я вовсе не удивилась, когда она начала использовать свою силу. Словно я смирилась. И меня это пугало. Я отошла к окну и стала вглядываться вдаль, ожидая увидеть там своего любимого Владыку. Искал ли он меня? Скучал ли так, как я… сердце щемило от невыносимой боли разлуки. Как будто часть себя я оставила в Зазеркалье. А ведь мне было чего бояться, там по-прежнему ошивалась вокруг Роланда Сейна. Демоница так просто не сдаст свои позиции и предпримет все, чтобы вновь заполучить в свои сети моего любимого. От чувства ревности, которое возникло столь стремительно, я