— Здравствуйте, Людмила Ивановна! —поздоровался я с тещей. На всякий случай, утром уже здоровались.

— Отдыхаешь? — с сомнением спросила теща. Нет,у меня с ней отношения хорошие. Не из анекдотов. Но такое ощущение, что она всевремя меня в чем-то подозревает. В том, что я — Иной, к примеру… если бы оназнала про Иных.

— Есть маленько, — бодро сказал я. — Надя,далеко ходили?

— Далеко.

— Устала?

— Устала, — согласилась Надька. — А бабушкабольше устала!

Людмила Ивановна секунду постояла, будторазмышляя, можно ли доверить такому оболтусу как я, его собственную дочь. Но,видимо, решила рискнуть. И ушла в дон.

— А ты куда идешь? — спросила Надюшка, крепкообняв мою руку.

— Разве я сказал, что куда-то иду? — удивилсяя.

— Не сказал… — призналась Надька и взъерошиласебе ручонкой волосы. — А ты идешь?

— Иду, — признался я.

Вот так. Если ребенок потенциальный Иной, даеще такой силы, то дар предвидеть будущее у него проявляется с рождения. Годназад Надька стала реветь за неделю до того, как у нее на самом деле началирезаться зубки.

— Ля-ля-ля… — глядя на забор пропела Надя. — Азабор надо покрасить!

— Бабушка сказала? — уточнил я.

— Сказала. Если бы мужик был, то он быпокрасил, — старательно повторила Надюшка. — А мужика нет и бабушка сама будеткрасить.

Я вздохнул.

Ох уж мне эти дачные фанаты! Почему в людях кстарости непременно просыпается страсть ковыряться в земле? Привыкнуть, что ли,пробуют?

— Бабушка шутит. — сказал я стукнул себя вгрудь. — Тут есть один мужик и он покрасит забор! Если надо, он покрасит всезаборы в деревне.

— Мужик, — повторила Надька и засмеялась.

Я зарылся лицом в ее волосенки, подул. Надюшкапринялась одновременно хихикать и брыкаться. Я подмигнул вышедшей из домаСветлане, спустил дочку на землю:

— Беги к маме.

— Нет уж, лучше к бабушке, — перехватывая Надюсказала Светлана. — Молоко пить.

— Не хочу молоко!

— Надо, — отрезала Светлана.

И Надюшка больше не спорила, безропотнодвинулась на кухню. Даже у людей матери и дети имеют странное бессловесноепонимание друг друга. Что уж говорить о нас? Надя прекрасно чувствовала, когдаможно покапризничать, а когда не стоит пытаться.

— Что сказал Гесер? — спросила Светлана,садясь рядом со мной. Гамак закачался.

— Предоставил выбор мне. Я могу поискатьведьму в одиночку, а могу вызвать подмогу. Поможешь решить?

— Посмотреть тебе будущее? — уточнилаСветлана.

— Ага.

Светлана закрыла глаза, откинулась в гамаке. Яподтянул ее ноги, положил себе на колени. Со стороны — полная идиллия. Лежит вгамаке симпатичная женщина, отдыхает. Рядом муж сидит, по бедру ее шаловливогладит…

Смотреть будущее я тоже умею. Но гораздо хуже,чем Светлана, не моя это специализация. И времени у меня уйдет гораздо больше,и прогноз будет более сомнительным…

Светлана открыла глаза. Посмотрела на меня.

— Ну? — не выдержал я.

— Ты гладь, гладь, — улыбнулась она. — Все утебя чисто. Никакой опасности не вижу.

— Видимо, ведьма устала от злодеяний, —ухмыльнулся я. — Что ж. Вынесу ей устное предупреждение за отсутствиерегистрации.

— Библиотека ее меня смущает, — призналасьСвета. — С такими книжками — сидеть в глуши?

— Может, просто, города не любит, —предположил я. — Нужен ей лес, свежий воздух…

— Тогда почему Подмосковье? Уехала бы вСибирь, там и экология получше, и травы растут редчайшие. Или на ДальнийВосток.

— Местная она, — усмехнулся я. — Патриоткамалой родины.

— Что-то не так, — досадливо сказала Светлана.

— Я от истории с Гесером все отойти не могу… итут — ведьма!

— А с Гесером-то что? — пожал я плечами. —Хотелось ему сына Светлым сделать. Знаешь, я его за такое не осуждаю.Представь, какое у него чувство вины перед сыном… считал пацана погибшим…

Светлана иронически улыбнулась:

— Надюшка сейчас сидит на табуретке, болтаетногами и требует снять с молока пенку.

— Ну и что? — не понял я.

— Я чувствую, где она и что с ней, — пояснилаСветлана. — Потому, что она — моя дочь. И потому, что она — Иная. А я ведьслабее Гесера или Ольги…

— Они считали, что мальчик умер… — пробормоталя.

— Не бывает такого! — твердо сказала Светлана.— Гесер — не бесчувственный пень. Он бы чувствовал, что мальчик жив, понимаешь?Тем более — Ольга. Это ее кровь и плоть… ну не могла она поверить, что ребенокпогиб! А раз знали, что жив, то дальше — дело техники. У Гесера и сейчас, ипятьдесят лет назад хватало силы, чтобы перевернуть всю страну вверх дном инайти сына.

— Выходит, они сознательно его не искали? —спросил я. Светлана молчала. — Или…

— Или, — согласилась Светлана. — Или мальчик ивпрямь был человеком. Вот тогда — все сходится. Тогда они могли поверить в егосмерть и найти уже совершенно случайно.

— «Фуаран», — сказал я. — Быть может, этаведьма как-то связана с происшествием в «Ассоли»?

Светлана пожала плечами. Вздохнула:

— Антон, мне ужасно хочется пойти с тобой влес. Найти эту добрую женщину-ботаника, да и расспросить с пристрастием…

— Но ты не пойдешь, — сказал я.

— Не пойду. Я же поклялась не участвовать воперациях Ночного Дозора.

Я все понимаю. И обиду Светланы на Гесераразделяю. И в любом случае я предпочел бы не брать с собой Светлану… не ее этодело — за ведьмами по лесу болтаться.

Но насколько проще и ЛЕГЧЕ было бы работатьвместе!

Вздохнув, я поднялся:

— Что ж, тянуть не буду. Жара спала, пройдусьпо лесу.

— Вечер скоро, — заметила Светлана.

— А я поблизости. Детишки говорили, чтоизбушка где-то совсем рядом.