Потом она думала, что у нее со Стивеном могут быть очень красивые и смышленые дети и что неплохо бы побывать в Америке и посмотреть на эту знаменитую статую.

Одиночество подступало к горлу, и она не выдержала, оделась и вышла на улицу.

Стеша давно привыкла в мыслях одушевлять своего железного коня. Даже индусы над этим умилялись. Так, вместо приветствия, если она была без него, они спрашивали:

— А где твой мотоцикл?

И весело смеялись, когда она им отвечала, что мотоцикл отдыхает или слегка приболел, если он стоял на ремонте.

Так и сейчас, она погладила ладонью его слегка облупившийся бак и, обойдя его спереди, поцеловала прямо в морду. Соседи при виде этого заулыбались. Да и мотоцикл, казалось, ожил, засверкал своей квадратной фарой на солнце.

День выдался без дождя. И Стеша, предвкушая, что где-нибудь встретит Стивена, завела мотоцикл. Она была накрашена, одета в модную одежду, состоящую из удлиненной красной футболки, похожей на платье фигуристки, в трикотажных обтягивающих брюках, и все это венчала копна свежевымытых, переливающихся на солнце волос. Она знала, что выглядит на все сто, но почему-то и это не давало душе спокойствия и удовлетворения.

Когда она въехала в Маклеогандж, то сразу увидела «лежачих полицейских». Эти неказистые выступы уродовали дорогу, которая только недавно была совсем ровной и гладкой. Стеша разозлилась. Она позволила себе это. Круто развернув мотоцикл, она дала предупредительный сигнал и, изо всех сил выжимая педаль газа, помчалась на уродливый выступ. Через несколько секунд она уже взлетела в воздух, превратившись со своим другом в одно целое, ликуя от непонятного восторга, на мгновение перестав дышать, и плавно спланировала на дорогу.

Стайка индусов, торговцы около дорог и даже тибетские монахи поразевали рты, и кто-то в голос закричал ей «Браво!».

Стеша гордо подняла огненную голову, поправила темные очки, которые закрывали почти пол-лица, только хотела гарцануть еще, как мотоцикл в самый неподходящий момент издал не очень приличный звук, закашлялся и заглох. На лицах людей промелькнуло разочарование, кто-то ехидно заулыбался.

И тут среди лиц толпы промелькнуло довольное лицо Антона, который только что вышел из магазина со своей новой подружкой из Японии и тоже смотрел на Стешино поражение.

Он никогда не извинится, потому что он до сих пор не понимает, как однажды убил мое сердце, подумала она и решительно слила его лицо с другими лицами. И Антон для нее в один миг стал таким же, как все эти зеваки, каждый со своим прошлым, таким далеким от нее самой.

И ее мысли опять свободно переключились на мотоцикл.

Она наклонилась к нему и прошептала:

— Ну вот, даже ты против меня… Может быть, хватит упрямиться? Я уже опозорилась, воображать сегодня больше не буду. Почему ты меня не поймешь? Что я им могу дать? Людям не нужен мой ум, им не нужны мои чувства, поэтому я их просто развлекаю. Это самое большее, что я могу для них сделать.

Конечно, она понимала, что просто оправдывает себя…

Но мотоцикл еще с минуту постоял, как будто о чем-то размышляя, потом все же нехотя завелся и поехал.

— Мадэпа, — сказал Гомпо, и Пема, которая шла рядом по аллее парка, в знак согласия кивнула головой.

Мадэпа — это отсутствие веры. Но откуда приходит эта вера, никто не знал. И не знал, как помочь ее обрести.

— Но я очень хочу ей помочь, — задумчиво сказала Пема.

— А как ты ей поможешь? Прежде всего, ей надо разобраться самой. Видишь ли, мы родились в буддистской среде, и вера к нам пришла с молоком матери, а Стеша росла в другом мире, к тому же имеет во всем сомневающийся интеллект, поэтому ей трудно помочь. Я вот даже не знаю как.

— Гомпо, придумай же что-нибудь. Я бы придумала, но у меня заканчивается виза и мне уже надо уезжать в Бурятию.

— Нет, я вряд ли буду полезен, — ответил решительно он.

— Ну что ж, — пожала смуглыми плечиками Пема, — значит, не судьба.

Сегодня у нее было много дел. Как всегда перед отъездом, надо было снять регистрацию в полиции, потом собрать все свои модные вещи, а немодные раздать желающим, бережно упаковать буддистские тексты и книги по тибетской медицине, попрощаться с Джецун, забронировать билет на автобус…

Но тут раздался звонок мобильника.

— Здравствуй, Пема, — сказал почти знакомый голос.

— Кто это? — спросила небрежно она, поднимаясь по дворцовым ступеням.

— Я Стивен, если ты помнишь, мы как-то встречались с тобой на кровати у Стеши.

— А… помню, конечно.

— Ты извини, я тогда шутил с тобой… Ты, я знаю, близкая подруга ее, поэтому, пожалуйста, передай ей мои извинения за беспокойство. Больше ее я беспокоить не буду.

— Ты что говоришь! — закричала Пема. — Скорее иди к ней, она тебя ждет! Она даже с ретрита из-за тебя ушла.

— Как? Но ведь она прогнала меня.

— Ерунда! Что ты как мальчик, в самом деле. Иди же к ней.

— Поздно, — вздохнул Стивен.

Связь прервалась, и Пема даже затопала ногами:

— Ну господи, ну до чего же иногда мужики глупые.

Она в отчаянии даже вырвала перо из своей красной шляпы и бросила на землю. Это могло означать только самое худшее расположение ее духа.

В дверь постучали. Когда Стеша бежала по длинному коридору, она уже знала, что это Стивен. Потому что ее сердце бешено билось и руки тряслись, когда она пыталась наскоро вытереть с них мыльную пену и отвести серебристую щеколду.

— Здравствуй, — сказал он.

— Здравствуй, — затаив дыхание, ответила она. Но, глядя на его решительное и даже жесткое лицо, заподозрила неладное. Неужели и он прощаться пришел?

И он сказал:

— Я прощаться пришел.

У Стеши подкосились ноги.

— Я пришел к тебе, чтобы сказать, что ты права, невозможно постоянно бегать от самого себя. Я рад, что встретил тебя в своей жизни. Спасибо тебе за все, думаю, мы никогда больше не увидимся.

— Как? — пролепетала Стеша.

— Я понял, что не вправе подвергать тебя опасности. Я должен сам разобраться со своей судьбой.

— Я не понимаю, о чем ты?

— О том, что я решил сдаться полиции…

— Не смей! — почему-то в голос закричала Стеша.

— Поздно, я уже был в их офисе. Просто они мне разрешили с тобой попрощаться… И если бы не Пема, которая сказала мне, что ты меня ждешь, то мы бы уже не встретились.

— Что ты наделал, Стив! — кричала Стеша. — Почему ты не позвонил мне раньше? Я ждала твоего звонка!