стоим и улыбаемся друг другу, а Бумер постепенно уходит вперед.

– Как думаешь, Софи уже выиграла у парней? – спрашиваю наконец я.

– Мне она ужасно нравится, – смеется Майя.

– Это взаимно, поверь. Она только о тебе и говорит с тех пор, как съездила с нами на агитацию.

– Я помню ее совсем малышкой! Твоя мама разрешила мне ее подержать, а я потом вернулась домой и закатила жуткую истерику, потому что тоже хотела младшую сестру. И так завидовала тебе. Помню, мне она показалась ужасно милой. А теперь она уже взрослая – и очень классная. И агитировать у нее получалось от- лично!

– Может, лучше ты скажешь речь на ее бат-мицве? – предлагаю я.

– Хорошая попытка, – усмехается Майя. – Но я позже помогу тебе написать ее.

Мы возвращаемся домой, где выясняется, что парни и Софи отказались от «Колонизаторов» ради бургеров и крекеров-«рыбок». Фелипе и Нолан вместе устроились на большом кресле, Дрю и Софи оккупировали диван. Между ними на нем стоит упаковка «рыбок». Стоит мне спустить Бумера с поводка, как он могучим прыжком ныряет в объятия моей сестры.

Мы с Майей на секунду замираем в дверях гостиной: у меня такое ощущение, словно я стою на сцене в свете прожекторов.

– Так… Парни, это Майя. Майя, это Фелипе, Нолан, Дрю и Софи, с которой вы уже виделись.

Фелипе подбегает, чтобы обнять Майю, и это ее одновременно пугает и радует. Нолан с улыбкой откидывается на подушку.

– Вы с Джейми собратья по агитации, верно?

– Собратья? – хмыкает Дрю.

Я делаю вид, что не слышу, и поворачиваюсь к Нолану.

– Да!

Майя тем временем разглядывает коробку печенья.

– Вы что, тоже поклонники этих крекеров?

– Нет. Но это официальный перекус, принятый в семействе Голдберг, – объясняет Фелипе. – Сам-то я больше люблю кукурузные палочки.

– Еще как, – поддакивает Нолан.

– А я – хлопья, – встревает Дрю.

– Но вы же в курсе, что перекусить можно не чем-то одним, а всем сразу, да? – спрашивает Майя, склонив голову набок.

– Я моногамен во всем, что касается хлопьев, – заявляет Дрю, закидывая в рот горсть печенья.

– Не похоже.

Дрю улыбается и шепчет мне – впрочем, довольно ясно: «Она мне нравится».

– Я очень рада наконец познакомиться с вами, – говорит Майя. – Простите, что приехала в таком виде…

– Ты не… – начинаю возражать я.

– А теперь мне, наверное, пора.

– Нет! – Дрю тут же вскакивает на ноги, кидая Софи коробку печенья. – Не пора. Это мы сейчас уходим, да, ребята?

– Ага. – Фелипе и Нолан, поднимаясь со своего кресла, берутся за руки.

Дрю поворачивается к Майе.

– Тебе придется остаться и составить Джейми компанию.

– Определенно, – добавляет Фелипе.

– Несомненно, – вставляет Нолан.

– Ты это слово из приложения Bitmoji подцепил? – подозрительно прищурившись, спрашивает Софи.

Майя поворачивается ко мне.

– Оставайся! – подтверждаю я. – Если хочешь. Если не хочешь, не оставайся. Но остаться можно. Даже нужно. Это будет здорово. Если только ты не…

Тут Дрю пихает меня, призывая замолчать.

– Ладно, – кивает Майя.

– Отлично. Мы тогда пойдем, – говорит Дрю. – Побудете наедине.

Ого. Не знаю, хочу я сейчас придушить его или обнять. Возможно, и то и другое.

Время наедине. Наедине с Майей. У меня дома, где есть моя комната, моя… Так, про кровать я думать не буду. Это глупо. Нет смысла думать ни про кровати, ни про Майю, ни про Майю и кровати в одном предложении…

– Отлично! – восклицает Софи. – Джейми, давай тогда в твою комнату перейдем?

В итоге мы втроем садимся писать тост. Я-то думал, это будет настоящее мучение, но все не так плохо. Софи уползает ко мне на кровать, неустанно подбрасывая новые и новые идеи того, как я могу отзываться о ее выдающихся талантах.

– Давай расскажем им о том, как я однажды затянула унитаз прозрачной пленкой?

– Почему, скажи на милость, мы решили бы рассказывать об этом гостям?

Майя улыбается и поудобнее устраивается в моем желтом ушастом кресле.

– Почему бы тебе не рассказать ее прямо сейчас?

– Боже мой, – немедленно начинает Софи. – Это был сущий хаос. На нее попала его моча и…

– Софи, ты же не хочешь упоминать мочу в тосте, верно? – предупреждающе вмешиваюсь я. – Ты не хочешь, поверь.

– У тебя два полных комплекта книг о Гарри Поттере? – спрашивает Майя, разглядывая мой шкаф.

– Конечно. В твердой и в мягкой обложке.

Она осматривается.

– Мне нравится твоя комната. Очень похожа на тебя. А вот этот бордюр на обоях? Это же…

– Факты из истории США в хронологическом порядке, – киваю я.

– А это, наверное, твой дедушка? – Она берет со стола фотографию в рамке.

– Ага.

– Мэдди, моя подруга, как-то сказала, что наш дедушка в молодости был жутко симпатичный. Я ее услышала и говорю: «Они же с Джейми на одно лицо», а Мэдди такая: «Именно», – сообщает Софи и выпрямляется, сверкая глазами. – А ты что думаешь, Майя? Симпатичный у нас дедушка?

– А вон там, – перебиваю я ее громко, указывая на стену за плечом Майи, – снимок с дня президентов в пятом классе. Вон тот, в блестящей рамке.

На этой фотографии мне одиннадцать и я стою, наряженный в рубашку, галстук и кофту, возле снимка центра Картера. Могло быть и хуже. Фелипе вон пришлось изображать Эйзенхауэра. У него даже был парик с лысиной. Так что…

– Джейми, боже мой… – Майя прижимает руку к груди.

Софи переводит на меня взгляд.

– Это не тогда ли ты назвал президента Картера…

– НЕВАЖНО, Софи. Тебе не пора Бумера выгуливать?

Но Софи так просто со следа не сбить.

– Не-а. Мама уже пришла. Майя, хочешь посмотреть официальное фото с бар-мицвы Джейми?

«Ты сейчас серьезно?» – спрашиваю я взглядом.

Софи распахивает глаза и кивает: «Доверься мне».

– Хочу ли я увидеть больше очаровательных старых фотографий твоего брата? – переспрашивает Майя. – Конечно же, да!

Телефон у меня тут же пищит, и я быстро смотрю на экран.

Софи: Видишь? «Очаровательных».

Очаровательных, ага. Так про щенят говорят обычно. И про малышей. Если ты очаровательный, никто не захочет с тобой встречаться. Но опустим этот нюанс и поговорим отдельно о моем снимке с бар-мицвы. Он примерно настолько же очарователен, как побитый жизнью и зубами Бумера мистер Слюнокрыл.

Я бросаю на Софи негодующий взгляд, но она уже весело скачет к двери, не обращая на меня внимания. Майя поднимается с кресла и идет следом, но потом останавливается и робко улыбается.

– Потом я поеду домой, ладно?

– Что? Нет, тебе не обязательно…

– Мама, наверное, сейчас гадает, где я. Мы здорово посидели, Джейми. – Она встречается со мной глазами. – Спасибо.

– Давай я хотя бы отвезу тебя?

– Я могу воспользоваться приложением.

– Шутишь?

– Майя, идем! – кричит из коридора Софи.

Не знаю, сочла ли Майя странной фотографию с дня президентов, но в любом случае это было до того, как она увидела мой огромный портрет в стиле «клевый кэжуал», который мама распечатала заранее на матовой бумаге, чтобы гости могли его подписать во время бар-мицвы. Он висит в рамке над нашим обеденным столом: мое металлически поблескивающее улыбающееся лицо окружают корявые сообщения маркером и множество написанных с ошибками «Проздравляю!» и «Мзззл-тов!».

Майя изучает его как музейный экспонат, но уголки рта у нее подрагивают.

– Интересный выбор одежды.

– Ты тоже заметила? – хихикает Софи. Рубашка-поло и спортивные шорты – это же прекрасно!

– Деловой верх, домашний низ. – Я краснею. – В седьмом классе я так и одевался.

– Ничего себе, – выдыхает Майя. – Хотела бы я это видеть.

– Я слышу Майю или мне кажется? – кричит из кухни мама. Спустя пару секунд она появляется в дверях. – Привет!

– Здравствуйте! – улыбается Майя. – Простите! Наверное, вы уже собираетесь ужинать? Я как раз ухожу.

– Не спеши. Можешь остаться на ужин.

– Мне пора домой.

– Тебя подбросить?

– Ой… Джейми предложил меня отвезти, но…

– Я бы в любом случае его и попросила, – улыбается мама. – Так рада видеть тебя, дорогая. Вы когда снова на агитацию?

– В четверг, верно?

– Отлично, – вмешивается Софи. – В четверг я тоже могу.

– У тебя занятия, – качает головой мама.

– Что? Не-ет, они по…

– Я записала тебя на дополнительный урок. В четверг.