Почти целый месяц она считалась неприкасаемой, но теперь вместо штрафных баллов Ланг получала всеобщую любовь: все стремились быть с ней рядом, сидеть с ней рядом, говорить с ней перед уроком, спрашивать ее мнение, привлекать ее внимание. На протяжении трех недель имя Гретхен никто даже не произносил, и вот за три дня она стала номером один.

Все изменилось так быстро, что Эбби было страшно.

На серебристом куполе неба не виднелось ни облачка. Стало жарко. Открыв термос, Гретхен налила себе чашку густого белого молочного коктейля.

- Что это за гадость? - поинтересовалась Маргарет.

- Это? Тебе вряд ли понравится.

- А ты откуда знаешь?

Гретхен протянула Маргарет белый контейнер без этикетки с черной крышкой, извлеченный из рюкзака:

- Моей маме привезли из Германии. Биологически активная добавка. -Один такой коктейль в день удовлетворяет все пищевые потребности. В нем восемьсот калорий, что ли... По-моему, там содержатся спиды. Вряд ли санитарный надзор Америки подобное одобряет но я стянула у мамы одну баночку. - Она вынула контейнер из руки Маргарет которая не сразу его отпустила и с бесконечной завистью смотрела, как Гретхен убирает БАД обратно в рюкзак.

-Дай понюхаю... - попросила она. Гретхен передала Маргарет чашку, та сначала помахала над чашкой рукой к себе, потом поднесла поближе к носу:

- Ваниль... и банан? Можно попробовать?

Гретхен кивнула, подняв брови.

Люди ошибались насчет Маргарет: они думали, ей нужно только тусить круглые сутки, но Маргарет была крупной девушкой, которая хотела быть стройной и готова была на все, чтобы растопить жир - джазовая аэробика дважды в неделю, кембриджская диета, раздельное питание, питание, богатое клетчаткой, скарсдейлская диета, диета по карточкам, жиросжигающие таблетки... Она пробовала одно средство за другим, хотя ничто из этого не работало, и героически переносила вздутия, обмороки, испускание газов, резь в желудке, спазмы и головные боли. Маргарет верила: что-нибудь из этого непременно сделает ее худой.

- На вкус бывает и хуже. - Маргарет утерла густые белые усы с верхней губы, отставив чашку. - Еще есть?

- Ну вот, - Гретхен закатила глаза.

- Я готова платить деньги!

- Ньет, Молотофф, я тебе так отдам! Моя мама их больше и не пьет.

Эбби никак не могла уловить, что же изменилось. Дело было не в одежде, хотя Гретхен носила только новое: блейзеры с закатанными рукавами, бежевый жилет с мужским галстуком, просторное вязаное платье с узором из ромбов, матроски в бело-синюю полоску... Дело было и не в новой прическе, не в более обильном макияже, не в том, что теперь она держала спину прямо и выпячивала грудь.

Гретхен сияла, подвижная, живая, любопытная, словно солнце стало ее личным прожектором, освещая девушку повсюду Все парни на нее оборачивались, и Эбби несколько раз замечала, как мистер Гроут оглядывается на зад Гретхен, идущей по коридору.

На Эбби никто так не оглядывался. Во вторник утром, на следующий день после чудесного возвращения Гретхен, Эбби увидела на правой щеке красное пятнышко, но списала это на стресс. На следующее утро пятно стало крупнее и ярче, а на третье утро появились еще два.

Глядя на себя в зеркало, Эбби едва сдерживалась, чтобы не заплакать: справа от носа стояли три розовых точки, кожа на лбу загрубела, подбородок блестел, сколько бы она его не пудрила, на шее выскочила какая-то бородавка, и, если на нее нажать, становилось больно: глубоко под кожей скрывалось какое-то распухание. Что бы Эбби не делала, прыщи зрели все больше и больше.

Уроки Гретхен и Эбби больше не совпадали, и прошло несколько дней, прежде чем им удалось поговорить наедине. Эбби поймала Гретхен в самом начале четвертой перемены, возле шкафчика, куда та убирала книги. Приостановившись, Эбби как можно более непринужденно сказала:

- Привет.

- Привет, - ответила Гретхен, не отрываясь от своих дел.

- Ты гораздо лучше выглядишь.

- Будто тебе не наплевать, - Гретхен застегнула сумку.

- Это единственное, на что мне не наплевать.

Захлопнув шкаф и закинув лямку на плечо, Гретхен развернулась к Эбби, возвышаясь над той на несколько сантиметров:

- Если бы тебе было не наплевать, ты помогла бы мне, а не болтала за моей спиной! - ноздри Гретхен раздувались, зрачки сузились.

- Ты прекрасно знаешь, что я пыталась помочь!

- Ха! - Гретхен сдула пряди с глаз. - Ты ни хера не сделала! - но тут она заулыбалась, глаза Гретхен заблестели, и сердце Эбби подпрыгнуло - она просто шутит!..

- Привет ребята! - сказала Гретхен Маргарет и Гли за плечом Эбби, обняла их, и они все втроем пошли по коридору бок о бок. Яркое послеполуденное солнце, льющееся сквозь стеклянные двери, освещало девушек, а Эбби стояла в тени возле шкафчиков. Ей хотелось пойти с ними. Или остаться там, где она стоит. Или хотя бы суметь примириться с тем, что она стоит тут - или пойдет с ними...

Гретхен теперь дружила со всеми, кроме Эбби - даже Уоллес Стоуни смог ее простить. Он тоже жил в Маунт-Плезанте, и миссис Ланг привлекла его подвозить Гретхен в школу. Однажды, стоя перед светофором на Фолли-Роуд, Эбби видела их - джип Уоллеса стоял впереди, Гретхен что-то говорила, а он смеялся. Когда Уоллес на большой перемене сидел с Гретхен, Маргарет и Гли, говорил он главным образом с Гретхен.

Интересно, что Маргарет думала по этому поводу?

Эбби сидела напротив отца Моргана. В его кабинете занавески были опущены, стоял прохладный полумрак, а хозяин помещения объяснял Эбби, что Гретхен ведет себя совершенно нормально:

- Моих заслуг тут, конечно, немного, но я поговорил с ее родителями и уверен, что этим помог мисс Ланг вернуться в прежнее русло.

- Она туда не вернулась. В этом-то все и дело.

- Действительно, нельзя судить о книге по обложке, - улыбнулся отец Морган, - но обложка, по крайней мере, дает представление о том, что внутри. И, на мой взгляд, обложка Гретхен выглядит гораздо лучше, чем раньше.

Эбби не сразу догадалась, что рядом все-таки был человек, готовый говорить о Гретхен столько, сколько нужно ей, и человека этого звали отец Морган. Он интересовался жизнями учеников по поводу и без и считал, что знает все, а, чтобы с ним побеседовать, надо было всего-то договориться о встрече.

И теперь, когда Эбби сидела в кабинете отца Моргана, она поняла, что сделала правильный выбор. Единственное окно здесь закрывали белокоричневые рифленые занавески, что делало комнату темной и безопасной: мебель выглядела уютной и домашней, не то, что суровая и деловая обстановка в остальной школе: где у других были голые желтые стены из шлакоблоков, у отца Моргана висели полки, уставленные книгами с названиями «Как понять своего подростка» или «Жить с Богом во главе угла». К тому же, отец обожал поговорить.